Марина Цветаева отмечала: "Есть у меня важный свидетель – сын", "умный и суровый Мур". Эти дневники – лучшее тому подтверждение. Записи юного Георгия Эфрона, охватывающие период 1940–1941 годов, являются уникальным документом последнего периода ее жизни.Много рассказывает молодой человек и о себе: об учебе в школе, окружении, занятиях рисованием, встречах с девушками, бесконечном чтении русской и зарубежной классики. Особое внимание уделяет он политическим и военным событиям в СССР и за границей, анализирует их, строит прогнозы, и, порой, они оказываются верны.Несколько иначе раскрывается личность Георгия Эфрона в письмах, существенно дополняющих его дневники.Сын Марины Цветаевой оставил нам не только глубокое и достоверное повествование о своем времени и малоизвестных фактах жизни своей семьи, но и замечательные рисунки, которые впервые публикуются в этом издании.
Marina Tsvetaeva otmechala: "Est u menja vazhnyj svidetel – syn", "umnyj i surovyj Mur". Eti dnevniki – luchshee tomu podtverzhdenie. Zapisi junogo Georgija Efrona, okhvatyvajuschie period 1940–1941 godov, javljajutsja unikalnym dokumentom poslednego perioda ee zhizni.Mnogo rasskazyvaet molodoj chelovek i o sebe: ob uchebe v shkole, okruzhenii, zanjatijakh risovaniem, vstrechakh s devushkami, beskonechnom chtenii russkoj i zarubezhnoj klassiki. Osoboe vnimanie udeljaet on politicheskim i voennym sobytijam v SSSR i za granitsej, analiziruet ikh, stroit prognozy, i, poroj, oni okazyvajutsja verny.Neskolko inache raskryvaetsja lichnost Georgija Efrona v pismakh, suschestvenno dopolnjajuschikh ego dnevniki.Syn Mariny Tsvetaevoj ostavil nam ne tolko glubokoe i dostovernoe povestvovanie o svoem vremeni i maloizvestnykh faktakh zhizni svoej semi, no i zamechatelnye risunki, kotorye vpervye publikujutsja v etom izdanii.
