«…Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России. <…> У нас лучше. Лучше, потому что больней. Это совсем особенная логика, но все-таки логика, и именно логика любви. Вот этот-то культ, в основании которого лежит сердечная боль, и есть истинно русский культ. Болит сердце, болит, но и за всем тем всеминутно к источнику своей боли устремляется…» (М.Е. Салтыков-Щедрин)
Великим талантом и нравственной силой нужно обладать, чтобы, подобно Салтыкову-Щедрину, так глубоко чувствовать скорбь своего времени и при этом пробуждать в других смех. Над своим бесправием и произволом правителей, над беспросветностью жизни смеется читатель его романов и сказок, и кошмар понемногу рассеивается. Бичуя пороки, обличая ложь и нравственный упадок в России эпохи «великих реформ», сатира Салтыкова-Щедрина откликалась на все значительные явления общественной жизни — с беспощадностью гротеска, с искрометностью лукавого юмора.
«…Ja ljublju Rossiju do boli serdechnoj i dazhe ne mogu pomyslit sebja gde-libo, krome Rossii. <…> U nas luchshe. Luchshe, potomu chto bolnej. Eto sovsem osobennaja logika, no vse-taki logika, i imenno logika ljubvi. Vot etot-to kult, v osnovanii kotorogo lezhit serdechnaja bol, i est istinno russkij kult. Bolit serdtse, bolit, no i za vsem tem vseminutno k istochniku svoej boli ustremljaetsja…» (M.E. Saltykov-Schedrin)
Velikim talantom i nravstvennoj siloj nuzhno obladat, chtoby, podobno Saltykovu-Schedrinu, tak gluboko chuvstvovat skorb svoego vremeni i pri etom probuzhdat v drugikh smekh. Nad svoim bespraviem i proizvolom pravitelej, nad besprosvetnostju zhizni smeetsja chitatel ego romanov i skazok, i koshmar ponemnogu rasseivaetsja. Bichuja poroki, oblichaja lozh i nravstvennyj upadok v Rossii epokhi «velikikh reform», satira Saltykova-Schedrina otklikalas na vse znachitelnye javlenija obschestvennoj zhizni — s besposchadnostju groteska, s iskrometnostju lukavogo jumora.
