Начиная с 80-х годов русский язык изменяется настолько быстро, что в обществе возникают тревожные, а порой панические настроения. Все чаще говорят не только о порче, но уже и о гибели русского языка. Особенно болезненными оказываются такие темы, как язык Интернета, распространение брани, злоупотребления заимствованиями, жаргонизмами и просторечными словами.
Лингвисты не всегда успевают отвечать на запросы общества в сфере языка и коммуникации, не учитывают новых явлений в лексике, грамматике, речевом этикете, предпочитая рассматривать их как особые нарушения нормы либо не замечая вовсе. Очевидно, назрела необходимость открытого разговора лингвиста с обществом - не в качестве наставника, а в качестве собеседника, понимающего суть проблем и способного к их рациональному анализу, а не только к эмоциональным оценкам.
Nachinaja s 80-kh godov russkij jazyk izmenjaetsja nastolko bystro, chto v obschestve voznikajut trevozhnye, a poroj panicheskie nastroenija. Vse chasche govorjat ne tolko o porche, no uzhe i o gibeli russkogo jazyka. Osobenno boleznennymi okazyvajutsja takie temy, kak jazyk Interneta, rasprostranenie brani, zloupotreblenija zaimstvovanijami, zhargonizmami i prostorechnymi slovami.
Lingvisty ne vsegda uspevajut otvechat na zaprosy obschestva v sfere jazyka i kommunikatsii, ne uchityvajut novykh javlenij v leksike, grammatike, rechevom etikete, predpochitaja rassmatrivat ikh kak osobye narushenija normy libo ne zamechaja vovse. Ochevidno, nazrela neobkhodimost otkrytogo razgovora lingvista s obschestvom - ne v kachestve nastavnika, a v kachestve sobesednika, ponimajuschego sut problem i sposobnogo k ikh ratsionalnomu analizu, a ne tolko k emotsionalnym otsenkam.
