Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия "Христос и Антихрист", исследования "Лев Толстой и Достоевский" и "Гоголь и черт" (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге "Иисус Неизвестный", должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.
Dmitrij Merezhkovskij voshel v literaturu kak poet i perevodchik, proboval sebja kak kritik i dramaturg, ogromnuju populjarnost sniskali ego trilogija "Khristos i Antikhrist", issledovanija "Lev Tolstoj i Dostoevskij" i "Gogol i chert" (1906). No vsju zhizn on nakhodilsja v poiskakh toj okonchatelnoj formy, v kotoruju mozhno bylo by oblech sobstvennye filosofskie idei. Merezhkovskij byl ubezhden, chto Evangelie ne bylo pravilno prochitano i Iisus ne byl ponjat, chto za Vetkhim i Novym Zavetom chelovechestvo zhdet Tretij Zavet, Tsarstvo Dukha. On iskal v mirovoj i russkoj istorii, tvorchestve russkikh pisatelej podtverzhdenie tomu, chto eto novoe Tsarstvo grjadet, chto buduschee podaet nyneshnemu svoi znaki o buduschem Kontse i preobrazhenii. I esli vzgljanut na tvorcheskij put pisatelja, vidno, chto on ves ustremlen k knige "Iisus Neizvestnyj", dolzhen byl eju zavershitsja, stat toj vershinoj, k kotoroj on shel dolgo i uporno.
