Шесть десятилетий Даниил Гранин говорит своей прозой с "городом и миром". По крайней мере дважды он становился истинным властителем умов: в пятидесятых-шестидесятых, когда появились романы "Искатели" и "Иду на грозу", и в восьмидесятые, после выхода романа "Картина", повести "Зубр", "Блокадной книги".
Даниил Гранин неотъемлемая часть культурного пространства страны и Петербурга. Сегодня его голос не просто слышен - к нему прислушиваются: явление почти невероятное в обществе, где "идея жизни сузилась до собственного кармана".
В настоящий том вошли знаковые произведения, которые разделяет почти треть века: роман "Иду на грозу" и эссе "Страх", а также "Запретная глава" - один из эпизодов создания знаменитой "Блокадной книги".
Shest desjatiletij Daniil Granin govorit svoej prozoj s "gorodom i mirom". Po krajnej mere dvazhdy on stanovilsja istinnym vlastitelem umov: v pjatidesjatykh-shestidesjatykh, kogda pojavilis romany "Iskateli" i "Idu na grozu", i v vosmidesjatye, posle vykhoda romana "Kartina", povesti "Zubr", "Blokadnoj knigi".
Daniil Granin neotemlemaja chast kulturnogo prostranstva strany i Peterburga. Segodnja ego golos ne prosto slyshen - k nemu prislushivajutsja: javlenie pochti neverojatnoe v obschestve, gde "ideja zhizni suzilas do sobstvennogo karmana".
V nastojaschij tom voshli znakovye proizvedenija, kotorye razdeljaet pochti tret veka: roman "Idu na grozu" i esse "Strakh", a takzhe "Zapretnaja glava" - odin iz epizodov sozdanija znamenitoj "Blokadnoj knigi".
