Трудно выбрать из множества замечательных произведений Владислава Крапивина самое-самое, практически невозможно. Тем более что ограничивает объем. Включишь в книгу одно, а читатели-почитатели спросят: почему не вошло вот это? Поэтому составителю приходится действовать на личный свой страх и риск, пусть выбор будет не соответствовать вкусу кого-нибудь из читателей.
В сборник вошли три повести, на наш субъективный взгляд вобравшие в себя все то главное, чем берет писатель Крапивин: «Та сторона, где ветер», «Колыбельная для брата», «Трое с площади Карронад». Повести вроде бы о подростках, но процитируем одну важную, хотя с виду и банальную мысль: «Детская литература, не детская — если ты хороший писатель, то пишешь без оглядки на возраст. Не дело, как говорил мудрец, лысому усатому дядьке писать, сидя на корточках, чтобы свой динозаврий возраст подлаживать под возраст подростка. Писать нужно вне возраста и размера шляпы. Только такая литература останется в читательском космосе».
Утверждаем: проза Владислава Крапивина в читательском космосе остается. В большом читательском космосе. Потому что проза Крапивина (извините, еще цитата): «Настоящий учебник жизни. А написано это так, что каждый раз читаешь как будто бы в первый раз».
Trudno vybrat iz mnozhestva zamechatelnykh proizvedenij Vladislava Krapivina samoe-samoe, prakticheski nevozmozhno. Tem bolee chto ogranichivaet obem. Vkljuchish v knigu odno, a chitateli-pochitateli sprosjat: pochemu ne voshlo vot eto? Poetomu sostavitelju prikhoditsja dejstvovat na lichnyj svoj strakh i risk, pust vybor budet ne sootvetstvovat vkusu kogo-nibud iz chitatelej.
V sbornik voshli tri povesti, na nash subektivnyj vzgljad vobravshie v sebja vse to glavnoe, chem beret pisatel Krapivin: «Ta storona, gde veter», «Kolybelnaja dlja brata», «Troe s ploschadi Karronad». Povesti vrode by o podrostkakh, no protsitiruem odnu vazhnuju, khotja s vidu i banalnuju mysl: «Detskaja literatura, ne detskaja — esli ty khoroshij pisatel, to pishesh bez ogljadki na vozrast. Ne delo, kak govoril mudrets, lysomu usatomu djadke pisat, sidja na kortochkakh, chtoby svoj dinozavrij vozrast podlazhivat pod vozrast podrostka. Pisat nuzhno vne vozrasta i razmera shljapy. Tolko takaja literatura ostanetsja v chitatelskom kosmose».
Utverzhdaem: proza Vladislava Krapivina v chitatelskom kosmose ostaetsja. V bolshom chitatelskom kosmose. Potomu chto proza Krapivina (izvinite, esche tsitata): «Nastojaschij uchebnik zhizni. A napisano eto tak, chto kazhdyj raz chitaesh kak budto by v pervyj raz».
