Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я.М. Сенькин-Толстый, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва—Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами. Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.
Kem by ni byl zagadochnyj avtor, skryvshijsja pod psevdonimom Ja.M. Senkin-Tolstyj, emu udalos sozdat poistine gremuchuju smes: v nebolshom tekste okazalis soedineny ostroumnaja falsifikatsija, istoricheskij traktat i vzryvnaja, temperamentnaja proza, uchityvajuschaja vsju traditsiju russkikh literaturnykh puteshestvij ot «Pisem russkogo puteshestvennika» N.M. Karamzina do poemy Ven. Erofeeva «Moskva—Petushki». Opisanie puteshestvija na avtomobile po Pskovskoj oblasti soprovozhdaetsja fantasmagoricheskimi podrobnostjami sovremennoj derevenskoj zhizni, kotoraja predstaet pered chitateljami kak mir, naselennyj skazochnymi suschestvami. Odnako skazka Senkina perekhodit v zhestkuju satiru, a satira priobretaet istoriosofskij smysl. U avtora — zorkij glaz istorika, vidjaschij v derevenskom makabre navjazchivoe vlijanie davno proshedshikh, no nikogda ne konchajuschikhsja v Rossii epokh.
