Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг. он уехал в СССР, в 1948 году был репрессирован и вспоминался лишь как переводчик с древних языков (соавтор С.В.Шервинского по переводу "Антигоны"). В архиве Шервинского сохранились тетради со стихами Познякова; вместе с берлинской книгой они дали возможность подготовить литературное "воскрешение" поэта - наследника других "поливановцев" (Брюсова и Волошина, Белого). Еще одна "пропущенная страница" русской поэзии Серебряного века приходит к читателю.
Sluchajnaja fraza, skazannaja Marinoj Tsvetaevoj na doprose vo frantsuzskoj politsii v 1937 g., navela issledovatelej na imja Nikolaja Poznjakova - poeta, uchivshegosja v moskovskoj Polivanovskoj gimnazii ne tolko s Sergeem Efronom, no i s V.Shershenevchem i S.Shervinskim. Poznjakov - uchastnik almanakha "Krugovaja chasha" (1913); vo vremja vojny rabotal v Krasnom Kreste; pozzhe popal v emigratsiju, gde izdal poeticheskij sbornik, a esche... stal sovetskim agentom, fotografom, "parizhskoj javkoj". Kak Tsvetaeva i Efron, v kontse 1930-kh gg. on uekhal v SSSR, v 1948 godu byl repressirovan i vspominalsja lish kak perevodchik s drevnikh jazykov (soavtor S.V.Shervinskogo po perevodu "Antigony"). V arkhive Shervinskogo sokhranilis tetradi so stikhami Poznjakova; vmeste s berlinskoj knigoj oni dali vozmozhnost podgotovit literaturnoe "voskreshenie" poeta - naslednika drugikh "polivanovtsev" (Brjusova i Voloshina, Belogo). Esche odna "propuschennaja stranitsa" russkoj poezii Serebrjanogo veka prikhodit k chitatelju.
