…Я знаю, что многие сочтут мою жизнь развратной и дикой. И только единицы угадают её настоящую суть. Не знаю, сумею ли я написать о ней так, чтобы мне поверили. Я же не писательница. Просто женщина, с которой всё это действительно случилось. Если бы я заставила себя поделиться, например, с матерью или с самой близкой подругой, мне бы не дали досказать до конца: люди не выносят такой правды. Они зажимают уши и хлопают дверью. Как будто за дверью их ждет какая-то вычищенная и отлакированная действительность, без пятен. Но книгу они дочитают. В этом я уверена, потому что книга создаёт иллюзию вымысла, и даже моё признание, что всё это – чистая правда, пройдет не замеченным большинством читателей. Я не раскрою своего настоящего имени, потому что это сразу же вызовет нездоровый интерес ко мне самой, а я не хочу становиться знаменитой ценой своих собственных переживаний.
…Ja znaju, chto mnogie sochtut moju zhizn razvratnoj i dikoj. I tolko edinitsy ugadajut ejo nastojaschuju sut. Ne znaju, sumeju li ja napisat o nej tak, chtoby mne poverili. Ja zhe ne pisatelnitsa. Prosto zhenschina, s kotoroj vsjo eto dejstvitelno sluchilos. Esli by ja zastavila sebja podelitsja, naprimer, s materju ili s samoj blizkoj podrugoj, mne by ne dali doskazat do kontsa: ljudi ne vynosjat takoj pravdy. Oni zazhimajut ushi i khlopajut dverju. Kak budto za dverju ikh zhdet kakaja-to vychischennaja i otlakirovannaja dejstvitelnost, bez pjaten. No knigu oni dochitajut. V etom ja uverena, potomu chto kniga sozdajot illjuziju vymysla, i dazhe mojo priznanie, chto vsjo eto – chistaja pravda, projdet ne zamechennym bolshinstvom chitatelej. Ja ne raskroju svoego nastojaschego imeni, potomu chto eto srazu zhe vyzovet nezdorovyj interes ko mne samoj, a ja ne khochu stanovitsja znamenitoj tsenoj svoikh sobstvennykh perezhivanij.
