Нина Берберова, одна из самых известных писательниц и мемуаристок первой волны эмиграции, в 1930-х пишет беллетризованную биографию Петра Ильича Чайковского. Она не умалчивает о потаенной жизни композитора, но сохраняет такт и верность фактам. Берберова создает портрет живого человека, портрет без маски. Вечная чужестранка, она рассказывает о русском композиторе так, будто никогда не покидала России... "Когда я печатала свою биографию Чайковского фельетонами в "Последних новостях", Александр Николаевич Бенуа неизменно говорил мне, что чувствует меня своей современницей, "будто вы знали всех - и Боба, и Модеста, и Арго (Аргутинского)", и вдруг, однажды, увлекшись, он внезапно воскликнул: - А помните, на премьере "Пиковой дамы"... - и вдруг страшно смутился, потупился и запел тоненьким голосом "Уж вечер, облаков..." (премьера была за девять лет до моего рождения)". (Нина Береброва. "Курсив мой")
Nina Berberova, odna iz samykh izvestnykh pisatelnits i memuaristok pervoj volny emigratsii, v 1930-kh pishet belletrizovannuju biografiju Petra Ilicha Chajkovskogo. Ona ne umalchivaet o potaennoj zhizni kompozitora, no sokhranjaet takt i vernost faktam. Berberova sozdaet portret zhivogo cheloveka, portret bez maski. Vechnaja chuzhestranka, ona rasskazyvaet o russkom kompozitore tak, budto nikogda ne pokidala Rossii... "Kogda ja pechatala svoju biografiju Chajkovskogo feletonami v "Poslednikh novostjakh", Aleksandr Nikolaevich Benua neizmenno govoril mne, chto chuvstvuet menja svoej sovremennitsej, "budto vy znali vsekh - i Boba, i Modesta, i Argo (Argutinskogo)", i vdrug, odnazhdy, uvlekshis, on vnezapno voskliknul: - A pomnite, na premere "Pikovoj damy"... - i vdrug strashno smutilsja, potupilsja i zapel tonenkim golosom "Uzh vecher, oblakov..." (premera byla za devjat let do moego rozhdenija)". (Nina Berebrova. "Kursiv moj")
