Если б невзначай, по чьему-то недогляду или какому-то недоразумению, повесть Александра Морозова появилась в печати именно тогда, когда была написана, ей, несомненно, был бы вынесен махрово-облыжный приговор: "клеветническая стряпня", "идеологическая диверсия", "рецидив реакционной достоевщины". Ее автора вполне можно было подвести под статью 190-прим - "клевета на советский строй". Теперь же, после всего с нами случившегося, повесть многими может быть воспринята, скорее, как некая ностальгия по тому лучшему, что прежде имелось в людских душах вопреки калечащим их внешним обстоятельствам. В 1998 году "Чужие письма" удостоены Букеровской премии.
Esli b nevznachaj, po chemu-to nedogljadu ili kakomu-to nedorazumeniju, povest Aleksandra Morozova pojavilas v pechati imenno togda, kogda byla napisana, ej, nesomnenno, byl by vynesen makhrovo-oblyzhnyj prigovor: "klevetnicheskaja strjapnja", "ideologicheskaja diversija", "retsidiv reaktsionnoj dostoevschiny". Ee avtora vpolne mozhno bylo podvesti pod statju 190-prim - "kleveta na sovetskij stroj". Teper zhe, posle vsego s nami sluchivshegosja, povest mnogimi mozhet byt vosprinjata, skoree, kak nekaja nostalgija po tomu luchshemu, chto prezhde imelos v ljudskikh dushakh vopreki kalechaschim ikh vneshnim obstojatelstvam. V 1998 godu "Chuzhie pisma" udostoeny Bukerovskoj premii.
