"Тут раньше до нас чудь жила. А есть такая легенда, что когда пришли славяне, то "чудь в землю закопалась". Вы себе только представьте: прут через лес славяне, краснорожие, желтоволосые, грубые. И чудь, тихая, пугливая, совершенно непонятная, сама закопалась в землю! Со всеми своими горшками, вилами, лентами, сарафанами! Не убили, не полонили - ушла. По-моему, она и сейчас тут, уже совсем прозрачная, ее днем не видно. Но но ночам она в лесу шуршит - передвигает что-то, устраивается. Слова шепчет, и если прислушаться - они попадают в голову и там застревают. А через слова уже видны другие миры. Так что когда я, уже дописывая роман, обнаружила в стихах коми слово "кысь", то, конечно, очень обрадовалась: свои, свои! Ведь коми и чудь - двоюродные".
"Tut ranshe do nas chud zhila. A est takaja legenda, chto kogda prishli slavjane, to "chud v zemlju zakopalas". Vy sebe tolko predstavte: prut cherez les slavjane, krasnorozhie, zheltovolosye, grubye. I chud, tikhaja, puglivaja, sovershenno neponjatnaja, sama zakopalas v zemlju! So vsemi svoimi gorshkami, vilami, lentami, sarafanami! Ne ubili, ne polonili - ushla. Po-moemu, ona i sejchas tut, uzhe sovsem prozrachnaja, ee dnem ne vidno. No no nocham ona v lesu shurshit - peredvigaet chto-to, ustraivaetsja. Slova shepchet, i esli prislushatsja - oni popadajut v golovu i tam zastrevajut. A cherez slova uzhe vidny drugie miry. Tak chto kogda ja, uzhe dopisyvaja roman, obnaruzhila v stikhakh komi slovo "kys", to, konechno, ochen obradovalas: svoi, svoi! Ved komi i chud - dvojurodnye".
