Принцип обыкновенного чуда — основа шефнеровского письма (не зря же Шефнер и Шварц начинаются на одну букву). И — простота его скромных гениев, не очень-то задумывающихся над тем, какое чудо они придумали (для них ведь это дело житейское); главное, чтобы это чудо хоть кому-то принесло радость. И — «сложность» других его персонажей, тех, что делают чудеса практические: четырехгранные велосипедные спицы, мыло под названием «Не воруй», заполненное изнутри черной жидкостью, метящей похитителя. И… Многие эти «и» — и составляют суть удивительного явления по имени Вадим Шефнер. Мастер написал много. Щемяще грустную, замечательную «Сестру печали». Более двух десятков книг лирики. Но лучше всего ему удавались истории о чудаковатых людях, где фантастика так тесно переплелась с реальностью, что непросто определить жанр, к которому эти сочинения отнести. Здесь, если будем сравнивать (хотя любое сравнение — от лукавого), Шефнера можно поставить рядом с Габриэлем Гарсиа Мар кесом, отцом того, что назвали в литературе «магическим реализмом». Только не на латиноамериканской, а русской почве.В сборник включено лучшее из созданного писателем в этом жанре.
Printsip obyknovennogo chuda — osnova shefnerovskogo pisma (ne zrja zhe Shefner i Shvarts nachinajutsja na odnu bukvu). I — prostota ego skromnykh geniev, ne ochen-to zadumyvajuschikhsja nad tem, kakoe chudo oni pridumali (dlja nikh ved eto delo zhitejskoe); glavnoe, chtoby eto chudo khot komu-to prineslo radost. I — «slozhnost» drugikh ego personazhej, tekh, chto delajut chudesa prakticheskie: chetyrekhgrannye velosipednye spitsy, mylo pod nazvaniem «Ne voruj», zapolnennoe iznutri chernoj zhidkostju, metjaschej pokhititelja. I… Mnogie eti «i» — i sostavljajut sut udivitelnogo javlenija po imeni Vadim Shefner. Master napisal mnogo. Schemjasche grustnuju, zamechatelnuju «Sestru pechali». Bolee dvukh desjatkov knig liriki. No luchshe vsego emu udavalis istorii o chudakovatykh ljudjakh, gde fantastika tak tesno pereplelas s realnostju, chto neprosto opredelit zhanr, k kotoromu eti sochinenija otnesti. Zdes, esli budem sravnivat (khotja ljuboe sravnenie — ot lukavogo), Shefnera mozhno postavit rjadom s Gabrielem Garsia Mar kesom, ottsom togo, chto nazvali v literature «magicheskim realizmom». Tolko ne na latinoamerikanskoj, a russkoj pochve.V sbornik vkljucheno luchshee iz sozdannogo pisatelem v etom zhanre.
