'Взявшись за перо, я ничего не собирался 'описывать' - я пытался остановить не мгновение, а значительность, укрывшуюся в нем', - пишет автор. И прожитая, проживаемая жизнь низвергается на читателя потоком настоящей, стилистической полной прозы, где все вместе: низкое и высокое, жизнь тела и жизнь духа, быт и духовность. Но жизнь героя - как, впрочем, и нашу с вами - осеняет своим крылом любовь.
'Vzjavshis za pero, ja nichego ne sobiralsja 'opisyvat' - ja pytalsja ostanovit ne mgnovenie, a znachitelnost, ukryvshujusja v nem', - pishet avtor. I prozhitaja, prozhivaemaja zhizn nizvergaetsja na chitatelja potokom nastojaschej, stilisticheskoj polnoj prozy, gde vse vmeste: nizkoe i vysokoe, zhizn tela i zhizn dukha, byt i dukhovnost. No zhizn geroja - kak, vprochem, i nashu s vami - osenjaet svoim krylom ljubov.
