Стремительный рост русского национального самосознания, отмечаемый социологами, отражает лишь рост национальных инстинктов в обществе. Рассудок же слегка отстает от инстинкта, теоретическое оформление которого явно задержалось. Это неудивительно, поскольку русские в истории никогда не объединялись по национальному признаку. Вместо этого шло объединение по принципу государственного служения, конфессиональной принадлежности, принятия языка и культуры, что соответствовало периоду развития нации и имперского строительства.
В наши дни, когда вектор развития России, казавшийся вечным, сменился на прямо противоположный, а перед русскими встали небывалые, смертельно опасные угрозы, инстинкт самосохранения русской нации вызвал к жизни русский этнический национализм. Этот джинн, способный мощно разрушать и мощно созидать, уже выпорхнул из бутылки, и обратно его не запихнуть.
Stremitelnyj rost russkogo natsionalnogo samosoznanija, otmechaemyj sotsiologami, otrazhaet lish rost natsionalnykh instinktov v obschestve. Rassudok zhe slegka otstaet ot instinkta, teoreticheskoe oformlenie kotorogo javno zaderzhalos. Eto neudivitelno, poskolku russkie v istorii nikogda ne obedinjalis po natsionalnomu priznaku. Vmesto etogo shlo obedinenie po printsipu gosudarstvennogo sluzhenija, konfessionalnoj prinadlezhnosti, prinjatija jazyka i kultury, chto sootvetstvovalo periodu razvitija natsii i imperskogo stroitelstva.
V nashi dni, kogda vektor razvitija Rossii, kazavshijsja vechnym, smenilsja na prjamo protivopolozhnyj, a pered russkimi vstali nebyvalye, smertelno opasnye ugrozy, instinkt samosokhranenija russkoj natsii vyzval k zhizni russkij etnicheskij natsionalizm. Etot dzhinn, sposobnyj moschno razrushat i moschno sozidat, uzhe vyporkhnul iz butylki, i obratno ego ne zapikhnut.
