Подобно Александру Блоку, его любимому поэту, Дмитрий Шостакович может быть назван "Трагическим тенором эпохи". Он был то возносим, то низвергаем. Но напряженнейшее, хотя и скрытое противостояние власти не исчерпывало трагедии его жизни, также как и факт его рождения в году, следующем за революцией 1905 г., еще не дает биографам оснований трактовать все дальнейшее сквозь призму этого события.
Постоянно переживаемое и остро ощущаемое страдание - вот форма физического существования и творческого бытия Дмитрия Шостаковича. Не зря глубоко почитаемый композитором Николай Гоголь отметил: "Страданием и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах". Этим нелегким способом немало мудрости добыл Дмитрий Дмитриевич и Щедро делился ею в своих произведениях.
Несмотря на большое количество публикаций о Шостаковиче, как правило, возрастающее в преддверии крупных дат, его жизнь и творчество остаются загадкой. Тщетны, да и ненужны попытки ее разгадать. У каждого, будь то глубокий профессионал-музыковед, исполнитель или простой любитель музыки, есть право на свое видение и понимание Шостаковича.
Я отношусь к последней группе. Мое музыкальное образование ограничивается лишь школой и никак не связано с профессиональной деятельностью (экономика нефтегазовых ресурсов). Так что книга написана "не по службе, а по душе".
Несмотря на наличие десятков монографий и тысяч статей о Шостаковиче, считаю возможным добавить еще одну, и вовсе не как вклад в профессиональное "шостаковичеведение", а как отражение собственных впечатлений от его великой музыки. Это мнение не изменилось и после выхода в свет книги С. Волкова "Шостакович и Сталин". Как сказал однажды мой однофамилец, дилетант, интересующийся Средневековьем: "Я пишу не ради того, чтобы наставлять или поучать, а чтобы поделиться со всеми тем, что люблю".
Podobno Aleksandru Bloku, ego ljubimomu poetu, Dmitrij Shostakovich mozhet byt nazvan "Tragicheskim tenorom epokhi". On byl to voznosim, to nizvergaem. No naprjazhennejshee, khotja i skrytoe protivostojanie vlasti ne ischerpyvalo tragedii ego zhizni, takzhe kak i fakt ego rozhdenija v godu, sledujuschem za revoljutsiej 1905 g., esche ne daet biografam osnovanij traktovat vse dalnejshee skvoz prizmu etogo sobytija.
Postojanno perezhivaemoe i ostro oschuschaemoe stradanie - vot forma fizicheskogo suschestvovanija i tvorcheskogo bytija Dmitrija Shostakovicha. Ne zrja gluboko pochitaemyj kompozitorom Nikolaj Gogol otmetil: "Stradaniem i gorem opredeleno nam dobyvat krupitsy mudrosti, ne priobretaemoj v knigakh". Etim nelegkim sposobom nemalo mudrosti dobyl Dmitrij Dmitrievich i Schedro delilsja eju v svoikh proizvedenijakh.
Nesmotrja na bolshoe kolichestvo publikatsij o Shostakoviche, kak pravilo, vozrastajuschee v preddverii krupnykh dat, ego zhizn i tvorchestvo ostajutsja zagadkoj. Tschetny, da i nenuzhny popytki ee razgadat. U kazhdogo, bud to glubokij professional-muzykoved, ispolnitel ili prostoj ljubitel muzyki, est pravo na svoe videnie i ponimanie Shostakovicha.
Ja otnoshus k poslednej gruppe. Moe muzykalnoe obrazovanie ogranichivaetsja lish shkoloj i nikak ne svjazano s professionalnoj dejatelnostju (ekonomika neftegazovykh resursov). Tak chto kniga napisana "ne po sluzhbe, a po dushe".
Nesmotrja na nalichie desjatkov monografij i tysjach statej o Shostakoviche, schitaju vozmozhnym dobavit esche odnu, i vovse ne kak vklad v professionalnoe "shostakovichevedenie", a kak otrazhenie sobstvennykh vpechatlenij ot ego velikoj muzyki. Eto mnenie ne izmenilos i posle vykhoda v svet knigi S. Volkova "Shostakovich i Stalin". Kak skazal odnazhdy moj odnofamilets, diletant, interesujuschijsja Srednevekovem: "Ja pishu ne radi togo, chtoby nastavljat ili pouchat, a chtoby podelitsja so vsemi tem, chto ljublju".
