В 2004—2005 годах Дина Рубина много путешествует. Результат этого — многочисленные рассказы, путевые очерки, повести. Гений места и талант писателя соединяются в них в таком дивном единстве, что перед нами возникает та редкая и в большинстве случаев невозможная слитность душ, результатом которой всегда является рождение. Рождение новой точки на карте мира, рождение новой эмоции в пространстве души, рождение нового географического наименования в литературе. Пожалуй, в отечественной словесности нет равных Дине Рубиной по мастерству поэтических формул городов, местечек, стран, национальных языков: голландский — «отрывистые, рубленые звуки — хруст корабельных мачт, стук топоров, харканье усталых плотников», немецкий — «мягкий, полнозвучный, рокочущий — то остроконечный и шпилевый, то оплетающий язык серпантином, то убегающий в перспективу, то закругленный и вьющийся, как локон, — целый рой порхающих бабочек в гортани! — великолепно оркестрованный язык».
V 2004—2005 godakh Dina Rubina mnogo puteshestvuet. Rezultat etogo — mnogochislennye rasskazy, putevye ocherki, povesti. Genij mesta i talant pisatelja soedinjajutsja v nikh v takom divnom edinstve, chto pered nami voznikaet ta redkaja i v bolshinstve sluchaev nevozmozhnaja slitnost dush, rezultatom kotoroj vsegda javljaetsja rozhdenie. Rozhdenie novoj tochki na karte mira, rozhdenie novoj emotsii v prostranstve dushi, rozhdenie novogo geograficheskogo naimenovanija v literature. Pozhaluj, v otechestvennoj slovesnosti net ravnykh Dine Rubinoj po masterstvu poeticheskikh formul gorodov, mestechek, stran, natsionalnykh jazykov: gollandskij — «otryvistye, rublenye zvuki — khrust korabelnykh macht, stuk toporov, kharkane ustalykh plotnikov», nemetskij — «mjagkij, polnozvuchnyj, rokochuschij — to ostrokonechnyj i shpilevyj, to opletajuschij jazyk serpantinom, to ubegajuschij v perspektivu, to zakruglennyj i vjuschijsja, kak lokon, — tselyj roj porkhajuschikh babochek v gortani! — velikolepno orkestrovannyj jazyk».
