Как это всегда бывает у Юрия Буйды, в горячей эмали одного жанра запекаются цветными вкраплениями примеси жанров других. Так и в этот раз: редкий в русской прозе плутовской роман обретает у автора и черты романа воспитания, и мета-романа, и мемуарно-биографической прозы. В центре повествования — Стален Игруев, "угловой жилец и в жизни, и в литературе". Талантливый провинциал, приезжающий в Москву за славой, циничный эротоман, сохраняющий верность единственной женщине, писатель, стремящийся оставаться твердью в потоке жизни, в общем, типичный русский человек, живущий в горящем доме. Его путь — это цепочка встреч и расставаний, впрочем, как у всех. Но у Игруева — не как у всех. И его самобытность, и те женщины, что втягивали его в свой круговорот жизни, и те воронки времени, в которые он попадал, – из разряда особенных. Как и его имя.
Kak eto vsegda byvaet u Jurija Bujdy, v gorjachej emali odnogo zhanra zapekajutsja tsvetnymi vkraplenijami primesi zhanrov drugikh. Tak i v etot raz: redkij v russkoj proze plutovskoj roman obretaet u avtora i cherty romana vospitanija, i meta-romana, i memuarno-biograficheskoj prozy. V tsentre povestvovanija — Stalen Igruev, "uglovoj zhilets i v zhizni, i v literature". Talantlivyj provintsial, priezzhajuschij v Moskvu za slavoj, tsinichnyj erotoman, sokhranjajuschij vernost edinstvennoj zhenschine, pisatel, stremjaschijsja ostavatsja tverdju v potoke zhizni, v obschem, tipichnyj russkij chelovek, zhivuschij v gorjaschem dome. Ego put — eto tsepochka vstrech i rasstavanij, vprochem, kak u vsekh. No u Igrueva — ne kak u vsekh. I ego samobytnost, i te zhenschiny, chto vtjagivali ego v svoj krugovorot zhizni, i te voronki vremeni, v kotorye on popadal, – iz razrjada osobennykh. Kak i ego imja.
