Людовик XIV – блистательный Король Солнце, воплощенное величие безграничной власти монарха, человек-государство... Созданному под его руководством архитектурно-парковому ансамблю Версаля суждено было на века стать памятником абсолютизма, предметом восхищения и зависти правителей других европейских держав, безупречным эталоном идеальной королевской резиденции. Тем увлекательнее за сверкающим великолепием Зеркальной галереи попытаться разглядеть другой Версаль, более интимный, несущий отпечаток истинной личности блистательного «короля-солнце». До наших дней сохранилось немало изображений и письменных свидетельств современников, которые дарят нам уникальную возможность увидеть Людовика XIV по-иному. Подобно небесному светилу, неуклонно движущемуся от восхода к зениту, а затем к закату, история его жизни, столь причудливо переплетенной с историей Версаля, разворачивалась как античная трагедия в трех актах вплоть до печального эпилога – смерти, лишенной покрова интимности, среди помпезной роскоши сияющего золота. В многочисленных репродукциях перед нами предстает непривычный, давно ушедший Версаль, изменявшийся в угоду новым увлечениям его августейшего патрона, и постепенно сложившийся в тот грандиозный Версаль, который «король-солнце» завещал потомкам.
Ljudovik XIV – blistatelnyj Korol Solntse, voploschennoe velichie bezgranichnoj vlasti monarkha, chelovek-gosudarstvo... Sozdannomu pod ego rukovodstvom arkhitekturno-parkovomu ansamblju Versalja suzhdeno bylo na veka stat pamjatnikom absoljutizma, predmetom voskhischenija i zavisti pravitelej drugikh evropejskikh derzhav, bezuprechnym etalonom idealnoj korolevskoj rezidentsii. Tem uvlekatelnee za sverkajuschim velikolepiem Zerkalnoj galerei popytatsja razgljadet drugoj Versal, bolee intimnyj, nesuschij otpechatok istinnoj lichnosti blistatelnogo «korolja-solntse». Do nashikh dnej sokhranilos nemalo izobrazhenij i pismennykh svidetelstv sovremennikov, kotorye darjat nam unikalnuju vozmozhnost uvidet Ljudovika XIV po-inomu. Podobno nebesnomu svetilu, neuklonno dvizhuschemusja ot voskhoda k zenitu, a zatem k zakatu, istorija ego zhizni, stol prichudlivo perepletennoj s istoriej Versalja, razvorachivalas kak antichnaja tragedija v trekh aktakh vplot do pechalnogo epiloga – smerti, lishennoj pokrova intimnosti, sredi pompeznoj roskoshi sijajuschego zolota. V mnogochislennykh reproduktsijakh pered nami predstaet neprivychnyj, davno ushedshij Versal, izmenjavshijsja v ugodu novym uvlechenijam ego avgustejshego patrona, i postepenno slozhivshijsja v tot grandioznyj Versal, kotoryj «korol-solntse» zaveschal potomkam.
