"Один из величайших фортепьянных композиторов, и может быть, даже величайший", - так охарактеризовал Милий Алексеевич Балакирев Фридерика Шопена. И - в другом документе: "Шопен. Всемирный гений. Если были композиторы, проявившие много ума и силы мысли, то никто не проявил такой глубокой задушевности, как Шопен, внесший славянский элемент в общую музыкальную сокровищницу".
Глава "Новой русской школы" словно заглянул в сегодняшний день, когда Шопен признан и любим повсеместно. Открыв любую страницу едва ли не любого шопеновского произведения, остаешься покоренным его благоуханной поэтической речью, бесстрашно передающей драматическое напряжение человеческой жизни. Поэтому сегодня многие могли бы повторить вслед за Балакиревым: Шопен "меня всегда глубоко трогает. Его музыка родственна душе моей".
“He is one of the greatest piano composers, maybe even the greatest one himself”, - said Miliy Alexeyevich Balakirev (1836–1910) about Fryderyk Chopin. “Chopin is a worldwide genius. Surely there were composers having revealed torrents of intellect and inner might, but none of them nourished music with such cordiality as Chopin, having instilled Slavonic element to universal music treasury.”
The head of the “New Russian School” seemed to have peeped to nowadays, when Chopin is recognized and loved all over the world. Actually every page of Chopin’s compositions sheds poetic air, fearless expressions of human life’s dramatic circumstances. Hence so many people today could repeat Balakirev’s words: Chopin doesn’t stop touching me deeply. His music is akin to my soul”.
"Odin iz velichajshikh fortepjannykh kompozitorov, i mozhet byt, dazhe velichajshij", - tak okharakterizoval Milij Alekseevich Balakirev Friderika Shopena. I - v drugom dokumente: "Shopen. Vsemirnyj genij. Esli byli kompozitory, projavivshie mnogo uma i sily mysli, to nikto ne projavil takoj glubokoj zadushevnosti, kak Shopen, vnesshij slavjanskij element v obschuju muzykalnuju sokrovischnitsu".
Glava "Novoj russkoj shkoly" slovno zagljanul v segodnjashnij den, kogda Shopen priznan i ljubim povsemestno. Otkryv ljubuju stranitsu edva li ne ljubogo shopenovskogo proizvedenija, ostaeshsja pokorennym ego blagoukhannoj poeticheskoj rechju, besstrashno peredajuschej dramaticheskoe naprjazhenie chelovecheskoj zhizni. Poetomu segodnja mnogie mogli by povtorit vsled za Balakirevym: Shopen "menja vsegda gluboko trogaet. Ego muzyka rodstvenna dushe moej".
