Zhizni Nadezhdy i Aristarkha nakonets-to strastno i mgnovenno sroslis v edinoe tseloe, zapylali ognennym shvom — slovno i ne bylo dvadtsatipjatiletnej gorkoj — shekspirovskoj — razluki, budto ne imelas za spinoj u kazhdogo ogromnaja nosha tjazhkogo i poroju strashnogo opyta. Net, byla, konechno: Nadezhda v likhie devjanostye pytalas stroit svoj izdatelskij biznes, Aristarkh sam sebja zatochil na doktorskuju sluzhbu v izrailskuju tjurmu. Orfej i Evridika vstretilis, chtoby… vnov razluchitsja: davnjaja semejnaja istorija, svjazannaja s nasledstvom napoleonovskogo ofitsera Arictarkha Bugero, obernulas poistine monte-kristovskoj — tragicheskoj — razvjazkoj.
Жизни Надежды и Аристарха наконец-то страстно и мгновенно срослись в единое целое, запылали огненным швом — словно и не было двадцатипятилетней горькой — шекспировской — разлуки, будто не имелась за спиной у каждого огромная ноша тяжкого и порою страшного опыта. Нет, была, конечно: Надежда в лихие девяностые пыталась строить свой издательский бизнес, Аристарх сам себя заточил на докторскую службу в израильскую тюрьму. Орфей и Эвридика встретились, чтобы… вновь разлучиться: давняя семейная история, связанная с наследством наполеоновского офицера Ариcтарха Бугеро, обернулась поистине монте-кристовской — трагической — развязкой.
Zhizni Nadezhdy i Aristarkha nakonets-to strastno i mgnovenno sroslis v edinoe tseloe, zapylali ognennym shvom — slovno i ne bylo dvadtsatipjatiletnej gorkoj — shekspirovskoj — razluki, budto ne imelas za spinoj u kazhdogo ogromnaja nosha tjazhkogo i poroju strashnogo opyta. Net, byla, konechno: Nadezhda v likhie devjanostye pytalas stroit svoj izdatelskij biznes, Aristarkh sam sebja zatochil na doktorskuju sluzhbu v izrailskuju tjurmu. Orfej i Evridika vstretilis, chtoby… vnov razluchitsja: davnjaja semejnaja istorija, svjazannaja s nasledstvom napoleonovskogo ofitsera Arictarkha Bugero, obernulas poistine monte-kristovskoj — tragicheskoj — razvjazkoj.
Zhizni Nadezhdy i Aristarkha nakonets-to strastno i mgnovenno sroslis v edinoe tseloe, zapylali ognennym shvom — slovno i ne bylo dvadtsatipjatiletnej gorkoj — shekspirovskoj — razluki, budto ne imelas za spinoj u kazhdogo ogromnaja nosha tjazhkogo i poroju strashnogo opyta. Net, byla, konechno: Nadezhda v likhie devjanostye pytalas stroit svoj izdatelskij biznes, Aristarkh sam sebja zatochil na doktorskuju sluzhbu v izrailskuju tjurmu. Orfej i Evridika vstretilis, chtoby… vnov razluchitsja: davnjaja semejnaja istorija, svjazannaja s nasledstvom napoleonovskogo ofitsera Arictarkha Bugero, obernulas poistine monte-kristovskoj — tragicheskoj — razvjazkoj.
