В книгу Ираклия Андроникова "Всё живо..." вошли его неповторимые устные рассказы, поразительно запечатлевшие время. Это истории в лицах, увиденные своими глазами, где автор и рассказчик совместились в одном человеке. Вторая часть книги — штрихи к портретам замечательных людей прошлого века, имена которых — история нашей культуры. И третья — рассказы о Лермонтове, которому Андроников посвятил жизнь. "Колдун, чародей, чудотворец, кудесник, – писал о нем Корней Чуковский. – За всю свою долгую жизнь я не встречал ни одного человека, который был бы хоть отдаленно похож на него. Из разных литературных преданий мы знаем, что в старину существовали подобные мастера и искусники. Но их мастерство не идет ни в какое сравнение с тем, каким обладает Ираклий Андроников. Дело в том, что, едва только он войдет в вашу комнату, вместе с ним шумной и пестрой гурьбой войдут и Маршак, и Качалов, и Фадеев, и Симонов, и Отто Юльевич Шмидт, и Тынянов, и Пастернак, и Всеволод Иванов, и Тарле..."
V knigu Iraklija Andronikova "Vsjo zhivo..." voshli ego nepovtorimye ustnye rasskazy, porazitelno zapechatlevshie vremja. Eto istorii v litsakh, uvidennye svoimi glazami, gde avtor i rasskazchik sovmestilis v odnom cheloveke. Vtoraja chast knigi — shtrikhi k portretam zamechatelnykh ljudej proshlogo veka, imena kotorykh — istorija nashej kultury. I tretja — rasskazy o Lermontove, kotoromu Andronikov posvjatil zhizn. "Koldun, charodej, chudotvorets, kudesnik, – pisal o nem Kornej Chukovskij. – Za vsju svoju dolguju zhizn ja ne vstrechal ni odnogo cheloveka, kotoryj byl by khot otdalenno pokhozh na nego. Iz raznykh literaturnykh predanij my znaem, chto v starinu suschestvovali podobnye mastera i iskusniki. No ikh masterstvo ne idet ni v kakoe sravnenie s tem, kakim obladaet Iraklij Andronikov. Delo v tom, chto, edva tolko on vojdet v vashu komnatu, vmeste s nim shumnoj i pestroj gurboj vojdut i Marshak, i Kachalov, i Fadeev, i Simonov, i Otto Julevich Shmidt, i Tynjanov, i Pasternak, i Vsevolod Ivanov, i Tarle..."
