Автор этой книги — фигура легендарная. Апокрифы о нем, часто расходящиеся с действительностью, известны, может быть, шире, чем написанные им произведения. Читать эти произведения иногда очень смешно, иногда очень страшно, а иногда очень скучно. Исследование их может повести к умственному расстройству. Он записывал все. И он сохранял все записанное, по крайней мере, очень многое из того, что другой и не подумал бы сохранять. И все это, за исключением произведений для детей (которые в эту книгу не входят), — не предназначал для печати.Тексты в этой книге не разбиты на разделы, а следуют в хронологическом порядке, оконченные и неоконченные вперемежку. Он весь очень разный, и у него почти нет крупных произведений. Но кажется, что при таком построении книги разрозненные тексты образуют некий макротекст, в некоторой степени восстанавливающий естественную картину хармсовского жизнетворчества.
Avtor etoj knigi — figura legendarnaja. Apokrify o nem, chasto raskhodjaschiesja s dejstvitelnostju, izvestny, mozhet byt, shire, chem napisannye im proizvedenija. Chitat eti proizvedenija inogda ochen smeshno, inogda ochen strashno, a inogda ochen skuchno. Issledovanie ikh mozhet povesti k umstvennomu rasstrojstvu. On zapisyval vse. I on sokhranjal vse zapisannoe, po krajnej mere, ochen mnogoe iz togo, chto drugoj i ne podumal by sokhranjat. I vse eto, za iskljucheniem proizvedenij dlja detej (kotorye v etu knigu ne vkhodjat), — ne prednaznachal dlja pechati.Teksty v etoj knige ne razbity na razdely, a sledujut v khronologicheskom porjadke, okonchennye i neokonchennye vperemezhku. On ves ochen raznyj, i u nego pochti net krupnykh proizvedenij. No kazhetsja, chto pri takom postroenii knigi razroznennye teksty obrazujut nekij makrotekst, v nekotoroj stepeni vosstanavlivajuschij estestvennuju kartinu kharmsovskogo zhiznetvorchestva.
