"Этим летом мне попалось на глаза информационное сообщение из Румынии. В полицейском отделении внутренних дел, во дворе которого был расстрелян последний румынский советский лидер Николаэ Чаушеску и его жена Элена, создан музей. Я вспомнил видео, которое упоённо крутили в декабре 1989 года все телеканалы мира: допрос пары, и потом два окровавленных тела, распростёртых на грязном асфальте, и вот теперь - музей. Румыны переоценили заново этот трагический эпизод своей истории - через 24 года. Что до меня, то я и тогда понимал благородную трагичность их смерти. "Элена и Николаэ Чаушеску навечно присоединились к бессмертным любовным парам мировой Истории", - писал я в книге "Убийство Часового", вышедшей в 1993 году на русском и в 1995 на французском. За прошедшие два десятилетия падение коммунистических восточно-европейских режимов, самоубийство СССР, убийство Югославии, горячие точки войн в Европе переоценены и выглядят иначе. Я горжусь тем, что мир пришёл к моему видению живой...
"Etim letom mne popalos na glaza informatsionnoe soobschenie iz Rumynii. V politsejskom otdelenii vnutrennikh del, vo dvore kotorogo byl rasstreljan poslednij rumynskij sovetskij lider Nikolae Chaushesku i ego zhena Elena, sozdan muzej. Ja vspomnil video, kotoroe upojonno krutili v dekabre 1989 goda vse telekanaly mira: dopros pary, i potom dva okrovavlennykh tela, rasprostjortykh na grjaznom asfalte, i vot teper - muzej. Rumyny pereotsenili zanovo etot tragicheskij epizod svoej istorii - cherez 24 goda. Chto do menja, to ja i togda ponimal blagorodnuju tragichnost ikh smerti. "Elena i Nikolae Chaushesku navechno prisoedinilis k bessmertnym ljubovnym param mirovoj Istorii", - pisal ja v knige "Ubijstvo Chasovogo", vyshedshej v 1993 godu na russkom i v 1995 na frantsuzskom. Za proshedshie dva desjatiletija padenie kommunisticheskikh vostochno-evropejskikh rezhimov, samoubijstvo SSSR, ubijstvo Jugoslavii, gorjachie tochki vojn v Evrope pereotseneny i vygljadjat inache. Ja gorzhus tem, chto mir prishjol k moemu videniju zhivoj...
