"Время без свидетелей" пытается обойтись без времени. Обойти его. Время по умолчанию. Неназванное и неузнанное время. Поэтому главным действующим лицом предстает ничто и "лишённость", из которых время проистекает. Рваные пространства, провалы и растерзанность текста сами срастаются воедино. Это не "открытое произведение", не модная ныне апелляция к "нелинейному письму", не гомофонный оркестр, объединённый диктатором-дирижёром. Мелкие радости современности - быть полезной и развлекательной - чужды этой книге. Книга принципиально непоследовательна. Она может начинаться в любой точке, с любой страницы или фразы, с любой буквы или в разрыве между буквами, и расти прихотливо в любом направлении, без заранее заложенной программы: произвольно, свободно, по воле читателя, создающего направление. По сути, книга представляет возврат к полифонии трансцендентальной эстетики, хотя и представляет собой "абсолютную музыку", только не в традиционном понимании определенного исторического периода, а в...
"Vremja bez svidetelej" pytaetsja obojtis bez vremeni. Obojti ego. Vremja po umolchaniju. Nenazvannoe i neuznannoe vremja. Poetomu glavnym dejstvujuschim litsom predstaet nichto i "lishjonnost", iz kotorykh vremja proistekaet. Rvanye prostranstva, provaly i rasterzannost teksta sami srastajutsja voedino. Eto ne "otkrytoe proizvedenie", ne modnaja nyne apelljatsija k "nelinejnomu pismu", ne gomofonnyj orkestr, obedinjonnyj diktatorom-dirizhjorom. Melkie radosti sovremennosti - byt poleznoj i razvlekatelnoj - chuzhdy etoj knige. Kniga printsipialno neposledovatelna. Ona mozhet nachinatsja v ljuboj tochke, s ljuboj stranitsy ili frazy, s ljuboj bukvy ili v razryve mezhdu bukvami, i rasti prikhotlivo v ljubom napravlenii, bez zaranee zalozhennoj programmy: proizvolno, svobodno, po vole chitatelja, sozdajuschego napravlenie. Po suti, kniga predstavljaet vozvrat k polifonii transtsendentalnoj estetiki, khotja i predstavljaet soboj "absoljutnuju muzyku", tolko ne v traditsionnom ponimanii opredelennogo istoricheskogo perioda, a v...
