У Александра Китаева - странное чувство Петербурга. Назвать его ретроспективным нельзя. При всей своей любви к старой русской фотографии, Китаев не стилизуется под XIX век. Но и ярких примет современности у него тоже почти не найти. Он словно опровергает известную аксиому, гласящую, что любой снимок с годами превращается в документ своей эпохи... Лови момент - первая заповедь фотографа, и каждый - по-своему репортер. У Александра Китаева - свой репортаж и свои герои: свет, отражения, туман, снег, лед, камень, облака, птицы. Объекты физические, складывающиеся в метафизические картины. Иногда, за ними стоит охотиться. Подсмотреть, как неоновая иллюминация, многократно отраженная в ночи, сплетает световую паутину над Садовой улицей. Ждать, когда колченогий пес вспугнет голубей, чтобы те аляповатыми кляксами застыли во влажном воздухе на фоне перекрестка мостов и каналов у Никольского собора. Но чаще всего Петербург сам как будто охотится за своим фотографом и терпеливо ждет, чтобы его...
U Aleksandra Kitaeva - strannoe chuvstvo Peterburga. Nazvat ego retrospektivnym nelzja. Pri vsej svoej ljubvi k staroj russkoj fotografii, Kitaev ne stilizuetsja pod XIX vek. No i jarkikh primet sovremennosti u nego tozhe pochti ne najti. On slovno oprovergaet izvestnuju aksiomu, glasjaschuju, chto ljuboj snimok s godami prevraschaetsja v dokument svoej epokhi... Lovi moment - pervaja zapoved fotografa, i kazhdyj - po-svoemu reporter. U Aleksandra Kitaeva - svoj reportazh i svoi geroi: svet, otrazhenija, tuman, sneg, led, kamen, oblaka, ptitsy. Obekty fizicheskie, skladyvajuschiesja v metafizicheskie kartiny. Inogda, za nimi stoit okhotitsja. Podsmotret, kak neonovaja illjuminatsija, mnogokratno otrazhennaja v nochi, spletaet svetovuju pautinu nad Sadovoj ulitsej. Zhdat, kogda kolchenogij pes vspugnet golubej, chtoby te aljapovatymi kljaksami zastyli vo vlazhnom vozdukhe na fone perekrestka mostov i kanalov u Nikolskogo sobora. No chasche vsego Peterburg sam kak budto okhotitsja za svoim fotografom i terpelivo zhdet, chtoby ego...
