Автор ПРОСТОЙ ИСТОРИИ нередко заставляет нас смеяться (роман богат замечательными смешными местами), последним же смеется он сам, смеется над тем, как ловко он нас провел... Очевидно, что Агнон, лауреат Нобелевской премии, писатель, переведенный на десятки языков, сам был "галицианером" со склонностью дурачить людей. В своей ПРОСТОЙ ИСТОРИИ он зачастую как бы посмеивается вместе с нами над изображаемыми в ней персонажами, посмеиваясь одновременно и над на-ми. Вы, мои читатели, кажется, говорит он, считаете людей, о которых я пишу, комичными, и, возможно, они действительно комичны. Но уверены ли вы, что, находя их комичными, вы сами не попали впросак? Вы подходите к ним с мерками своей эпохи, с критериями XX века, а они, возможно, столь же нелепы и смешны, может быть, еще более нелепы. Несомненно, Агнон - великий мастер дурачить, но в его произведениях не всегда ясно, кто остается в дураках.
Avtor PROSTOJ ISTORII neredko zastavljaet nas smejatsja (roman bogat zamechatelnymi smeshnymi mestami), poslednim zhe smeetsja on sam, smeetsja nad tem, kak lovko on nas provel... Ochevidno, chto Agnon, laureat Nobelevskoj premii, pisatel, perevedennyj na desjatki jazykov, sam byl "galitsianerom" so sklonnostju durachit ljudej. V svoej PROSTOJ ISTORII on zachastuju kak by posmeivaetsja vmeste s nami nad izobrazhaemymi v nej personazhami, posmeivajas odnovremenno i nad na-mi. Vy, moi chitateli, kazhetsja, govorit on, schitaete ljudej, o kotorykh ja pishu, komichnymi, i, vozmozhno, oni dejstvitelno komichny. No uvereny li vy, chto, nakhodja ikh komichnymi, vy sami ne popali vprosak? Vy podkhodite k nim s merkami svoej epokhi, s kriterijami XX veka, a oni, vozmozhno, stol zhe nelepy i smeshny, mozhet byt, esche bolee nelepy. Nesomnenno, Agnon - velikij master durachit, no v ego proizvedenijakh ne vsegda jasno, kto ostaetsja v durakakh.
