Маленький человечек Саша Шишин рассказывает историю о том, как отчаянно защищается от зла и жестокости этого мира, воплощенных в его давнем враге Бобрыкине и грозной фигуре Матери. Беспомощный, по-детски наивный, почти юродивый Саша ведет свою борьбу, неся на стягах образ иллюзорной, но прекрасной любви своего детства - Танечки. Страшный, полный угроз и печалей мир видят его глаза, а его повторяющиеся, заунывные причитания - это крик о помощи. Ругань матери, жуткие воспоминания из детства и неприглядный быт окружающей действительности роятся в воспаленном, больном мозгу Шишина. Он хочет от них спрятаться, уйти в светлый мир Танечкиных писем, но ему это так и не удается...Этот роман, принесший своему автору Александре Николаенко премию "Русский Букер" сравнивают с самыми высокими образцами прозы о безумии в самом широком смысле слова - от Достоевского до Саши Соколова, от Гоголя до Толстой... Но его поэтичный, своеобразный язык, будто бы действительно текущий непосредственно из сознания героя-рассказчика, по праву занял свое почетное место в русской литературе XXI века.
Malenkij chelovechek Sasha Shishin rasskazyvaet istoriju o tom, kak otchajanno zaschischaetsja ot zla i zhestokosti etogo mira, voploschennykh v ego davnem vrage Bobrykine i groznoj figure Materi. Bespomoschnyj, po-detski naivnyj, pochti jurodivyj Sasha vedet svoju borbu, nesja na stjagakh obraz illjuzornoj, no prekrasnoj ljubvi svoego detstva - Tanechki. Strashnyj, polnyj ugroz i pechalej mir vidjat ego glaza, a ego povtorjajuschiesja, zaunyvnye prichitanija - eto krik o pomoschi. Rugan materi, zhutkie vospominanija iz detstva i neprigljadnyj byt okruzhajuschej dejstvitelnosti rojatsja v vospalennom, bolnom mozgu Shishina. On khochet ot nikh sprjatatsja, ujti v svetlyj mir Tanechkinykh pisem, no emu eto tak i ne udaetsja...Etot roman, prinesshij svoemu avtoru Aleksandre Nikolaenko premiju "Russkij Buker" sravnivajut s samymi vysokimi obraztsami prozy o bezumii v samom shirokom smysle slova - ot Dostoevskogo do Sashi Sokolova, ot Gogolja do Tolstoj... No ego poetichnyj, svoeobraznyj jazyk, budto by dejstvitelno tekuschij neposredstvenno iz soznanija geroja-rasskazchika, po pravu zanjal svoe pochetnoe mesto v russkoj literature XXI veka.
