В прозе В.Аристова за поверхностным слоем обыденности обнаруживаются иные, скрытые формы существования. По-своему преломляя традицию немецкого интеллектуального романа, идущую от Гете и йенских романтиков, автор создает своего рода "роман воспитания", синтезирующий великие мифы романтизма и модернизма с нелинейностью современной картины мира. Главный герой, философ и профессор Высших женских курсов, подобно другим странствующим персонажам, отправляется на поиски нового интегрального знания, способного преобразить мир. Он убежден, что именно "женственность" способна помочь преодолеть глубочайший кризис, в который повергла мир "эпоха мужской культуры". Становлению героя, происходящему в параллельных пространствах, то ли воображаемых, то ли подлинных, сопутствует непременное в этом случае воплощение "вечной женственности" - персонаж, ведущий героя по лестнице инициации. За внешним сюжетом открываются все более и более глубинные слои взаимодействия "я" и мироздания.
V proze V.Aristova za poverkhnostnym sloem obydennosti obnaruzhivajutsja inye, skrytye formy suschestvovanija. Po-svoemu prelomljaja traditsiju nemetskogo intellektualnogo romana, iduschuju ot Gete i jenskikh romantikov, avtor sozdaet svoego roda "roman vospitanija", sintezirujuschij velikie mify romantizma i modernizma s nelinejnostju sovremennoj kartiny mira. Glavnyj geroj, filosof i professor Vysshikh zhenskikh kursov, podobno drugim stranstvujuschim personazham, otpravljaetsja na poiski novogo integralnogo znanija, sposobnogo preobrazit mir. On ubezhden, chto imenno "zhenstvennost" sposobna pomoch preodolet glubochajshij krizis, v kotoryj povergla mir "epokha muzhskoj kultury". Stanovleniju geroja, proiskhodjaschemu v parallelnykh prostranstvakh, to li voobrazhaemykh, to li podlinnykh, soputstvuet nepremennoe v etom sluchae voploschenie "vechnoj zhenstvennosti" - personazh, veduschij geroja po lestnitse initsiatsii. Za vneshnim sjuzhetom otkryvajutsja vse bolee i bolee glubinnye sloi vzaimodejstvija "ja" i mirozdanija.
