В малой прозе Владимира Медведева абсурдное, потустороннее и реальное сплелись настолько бесшовно, что не всегда понятно, где заканчивается одно и начинается другое. Скорбь, отчаяние, изнуряющие боли и неожиданно проснувшееся чувство долга толкают героев на необычные поступки.
Станция захирела да и вовсе потом приказала долго жить в былинные времена начала девяностых годов. Из нее вытащили все, что могло пригодиться в хозяйстве, а затем несколько поколений деревенских недорослей проводили там досуг: пили бормотуху, играли в карты, курили запретные травы, развлекались с подругами, а заодно ломали все, что можно было сломать, и разрушали все, что можно было разрушить. Бывшее пристанище науки превратилось в обитель зла. Правда, зла мелкого, еще не созревшего, но все-таки зла.
Они знакомятся с нечистью, используют магические артефакты и обнаруживают в себе сверхчеловеческие способности, оставаясь при этом обычными людьми: напуганными, растерянными, не всегда кристально порядочными или теми, кто руководствуется высшими идеями во имя установления мирового порядка.
И оказывается, что никакая магия не может побороть обыкновенные людские недостатки. Впрочем, духам и бесам тоже не чуждо нечто человеческое.
Казалось, слышно, как внутри у хряка рокочет двигатель и скрежещет стальными шестернями и коленчатыми валами силовая передача. Тактический робот сально-мясной породы. От такого не убежишь. И в доме не спрячешься: дверь высадит - не заметит.
V maloj proze Vladimira Medvedeva absurdnoe, potustoronnee i realnoe splelis nastolko besshovno, chto ne vsegda ponjatno, gde zakanchivaetsja odno i nachinaetsja drugoe. Skorb, otchajanie, iznurjajuschie boli i neozhidanno prosnuvsheesja chuvstvo dolga tolkajut geroev na neobychnye postupki.
Stantsija zakhirela da i vovse potom prikazala dolgo zhit v bylinnye vremena nachala devjanostykh godov. Iz nee vytaschili vse, chto moglo prigoditsja v khozjaĭstve, a zatem neskolko pokoleniĭ derevenskikh nedorosleĭ provodili tam dosug: pili bormotukhu, igrali v karty, kurili zapretnye travy, razvlekalis s podrugami, a zaodno lomali vse, chto mozhno bylo slomat, i razrushali vse, chto mozhno bylo razrushit. Byvshee pristanische nauki prevratilos v obitel zla. Pravda, zla melkogo, esche ne sozrevshego, no vse-taki zla.
Oni znakomjatsja s nechistju, ispolzujut magicheskie artefakty i obnaruzhivajut v sebe sverkhchelovecheskie sposobnosti, ostavajas pri etom obychnymi ljudmi: napugannymi, rasterjannymi, ne vsegda kristalno porjadochnymi ili temi, kto rukovodstvuetsja vysshimi idejami vo imja ustanovlenija mirovogo porjadka.
I okazyvaetsja, chto nikakaja magija ne mozhet poborot obyknovennye ljudskie nedostatki. Vprochem, dukham i besam tozhe ne chuzhdo nechto chelovecheskoe.
Kazalos, slyshno, kak vnutri u khrjaka rokochet dvigatel i skrezheschet stalnymi shesternjami i kolenchatymi valami silovaja peredacha. Takticheskiĭ robot salno-mjasnoĭ porody. Ot takogo ne ubezhish. I v dome ne sprjacheshsja: dver vysadit - ne zametit.
