Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н. э.), с правлением которого связаны последние годы римской республики, прославился не только как блестящий политик и решительный
полководец, способный перейти любой Рубикон. Его имя, послужившее названием новому, юлианскому, календарю, было превращено в титул римских императоров; впоследствии от него произошли русские слова "царь", "кесарь" и немецкое "кайзер". Цезарь вошел в историю и как крупнейший римский писатель. Творческое наследие этого великого правителя, представленное в этой книге, - незаурядное достижение латинской прозы. Его записки о Галльской и гражданской войнах, успешно влиявшие на формирование общественного мнения, представляют огромную историческую ценность, а их субъективность с веками все больше обращается в литературное достоинство. Недаром другой знаменитый римлянин - величайший оратор Цицерон - дал такую оценку "Запискам" Цезаря: "Они наги, прямы и красивы, с них сняты всякие украшения речи, как одежда... Нет ничего приятнее для истории, как чистая и приятная краткость".
Gaj Julij Tsezar (100-44 gg. do n. e.), s pravleniem kotorogo svjazany poslednie gody rimskoj respubliki, proslavilsja ne tolko kak blestjaschij politik i reshitelnyj
polkovodets, sposobnyj perejti ljuboj Rubikon. Ego imja, posluzhivshee nazvaniem novomu, julianskomu, kalendarju, bylo prevrascheno v titul rimskikh imperatorov; vposledstvii ot nego proizoshli russkie slova "tsar", "kesar" i nemetskoe "kajzer". Tsezar voshel v istoriju i kak krupnejshij rimskij pisatel. Tvorcheskoe nasledie etogo velikogo pravitelja, predstavlennoe v etoj knige, - nezaurjadnoe dostizhenie latinskoj prozy. Ego zapiski o Gallskoj i grazhdanskoj vojnakh, uspeshno vlijavshie na formirovanie obschestvennogo mnenija, predstavljajut ogromnuju istoricheskuju tsennost, a ikh subektivnost s vekami vse bolshe obraschaetsja v literaturnoe dostoinstvo. Nedarom drugoj znamenityj rimljanin - velichajshij orator Tsitseron - dal takuju otsenku "Zapiskam" Tsezarja: "Oni nagi, prjamy i krasivy, s nikh snjaty vsjakie ukrashenija rechi, kak odezhda... Net nichego prijatnee dlja istorii, kak chistaja i prijatnaja kratkost".
