Ценители давно знают Михаила Квадратова, одного из самых своеобразных поэтов теперешней России. Многим казалось, что его стихи, в которых чудесные существа совершают чудесные поступки, отделены непреодолимым рвом от окружающей нас реальности. Написав свой первый роман, Квадратов этот ров самолично засыпал, снабдив свой стихотворный архипелаг ясной координатной сеткой. Это роман обманный, протеический, оборачивающийся то трактатом, то путеводителем, то каталогом, то космогоническим сказанием. "Гномья яма" - это и жилище гномов, гномиев, гномиусов - агентов земляной стихии, и Москва девяностых годов, где русские мальчики и русские дяденьки, оказавшись на развалинах прежней жизни, бродили по-броуновски, сновали туда-сюда деловыми сомнамбулами, грузили, таскали, пересчитывали и переписывали случайно привязавшийся к ним товар. Портрет этой эпохи в исполнении Квадратова одновременно и узнаваем, и непривычен, что делает его особенно убедительным. Упрямые поиски смысла в этом образцово обессмысленном бытовании уводят автора и его героя в мир алхимических элементалей и угро-финских богов, отправляют читателя по следам чернокнижников петровской эпохи и чекистов-мистиков. Но главная площадка, на которой происходит действие книги, тесна, чётко определена и дотошно выписана. Это Красные Ворота, Басманные улицы, сад Баумана, Яуза, Немецкая слобода. На этой площадке автор творит новый завораживающий московский миф, повествуя о жизни, которая увязает в земле и в то же время трепещет на крыльях Бабочки.
Tseniteli davno znajut Mikhaila Kvadratova, odnogo iz samykh svoeobraznykh poetov tepereshnej Rossii. Mnogim kazalos, chto ego stikhi, v kotorykh chudesnye suschestva sovershajut chudesnye postupki, otdeleny nepreodolimym rvom ot okruzhajuschej nas realnosti. Napisav svoj pervyj roman, Kvadratov etot rov samolichno zasypal, snabdiv svoj stikhotvornyj arkhipelag jasnoj koordinatnoj setkoj. Eto roman obmannyj, proteicheskij, oborachivajuschijsja to traktatom, to putevoditelem, to katalogom, to kosmogonicheskim skazaniem. "Gnomja jama" - eto i zhilische gnomov, gnomiev, gnomiusov - agentov zemljanoj stikhii, i Moskva devjanostykh godov, gde russkie malchiki i russkie djadenki, okazavshis na razvalinakh prezhnej zhizni, brodili po-brounovski, snovali tuda-sjuda delovymi somnambulami, gruzili, taskali, pereschityvali i perepisyvali sluchajno privjazavshijsja k nim tovar. Portret etoj epokhi v ispolnenii Kvadratova odnovremenno i uznavaem, i neprivychen, chto delaet ego osobenno ubeditelnym. Uprjamye poiski smysla v etom obraztsovo obessmyslennom bytovanii uvodjat avtora i ego geroja v mir alkhimicheskikh elementalej i ugro-finskikh bogov, otpravljajut chitatelja po sledam chernoknizhnikov petrovskoj epokhi i chekistov-mistikov. No glavnaja ploschadka, na kotoroj proiskhodit dejstvie knigi, tesna, chjotko opredelena i dotoshno vypisana. Eto Krasnye Vorota, Basmannye ulitsy, sad Baumana, Jauza, Nemetskaja sloboda. Na etoj ploschadke avtor tvorit novyj zavorazhivajuschij moskovskij mif, povestvuja o zhizni, kotoraja uvjazaet v zemle i v to zhe vremja trepeschet na kryljakh Babochki.
