Три раздела этого сборника объединены общей темой: исследованием "речи советских людей", той коллективной речи, которая существовала и понималась однозначно всем нашим обществом в 70 - 80-е годы прошлого века. К этому времени окончательно установился этот язык общего понимания и каждый в нашей стране мог быть уверен, что в любой "точке" - в деревне или в городе - все говорят на этом языке точно так же, как и он. При этом внутри языка существовали два "наклонения", и говорящий прекрасно различал их, склоняясь то к одному, то к другому в зависимости от обстоятельств. Эти "наклонения" суть Приказ и Жалоба, и связаны они были напрямую таким образом, что когда при встрече один из участников диалога занимал первую позицию, то другой тотчас же смещался на вторую и наоборот. Но в этом же диалоге скрывались и другие возможности, другие обертоны, хорошо различимые нашим советским ухом. В каждой из произносимых жалоб можно было расслышать затаенный приказ, а в каждом...
Tri razdela etogo sbornika obedineny obschej temoj: issledovaniem "rechi sovetskikh ljudej", toj kollektivnoj rechi, kotoraja suschestvovala i ponimalas odnoznachno vsem nashim obschestvom v 70 - 80-e gody proshlogo veka. K etomu vremeni okonchatelno ustanovilsja etot jazyk obschego ponimanija i kazhdyj v nashej strane mog byt uveren, chto v ljuboj "tochke" - v derevne ili v gorode - vse govorjat na etom jazyke tochno tak zhe, kak i on. Pri etom vnutri jazyka suschestvovali dva "naklonenija", i govorjaschij prekrasno razlichal ikh, sklonjajas to k odnomu, to k drugomu v zavisimosti ot obstojatelstv. Eti "naklonenija" sut Prikaz i Zhaloba, i svjazany oni byli naprjamuju takim obrazom, chto kogda pri vstreche odin iz uchastnikov dialoga zanimal pervuju pozitsiju, to drugoj totchas zhe smeschalsja na vtoruju i naoborot. No v etom zhe dialoge skryvalis i drugie vozmozhnosti, drugie obertony, khorosho razlichimye nashim sovetskim ukhom. V kazhdoj iz proiznosimykh zhalob mozhno bylo rasslyshat zataennyj prikaz, a v kazhdom...
