Русский философ, писатель, публицист Александр Иванович Герцен (1812-1870) принадлежал к поколению, которое с легкой руки Тургенева назовут в середине XIX века "лишними людьми". Он родился слишком поздно, чтобы 14 декабря 1825 года выйти на Сенатскую площадь, а оказавшись в бушевавшей в предчувствии революций Европе, ощущал себя чужим. Его публицистика и художественные произведения, среди которых особенно известны повести "Кто виноват?", "Сорока-воровка", эссе "С того берега", "Письма из Франции и Италии", отличаются необыкновенной глубиной мысли и выразительностью языка. Но главной книгой его жизни стали мемуары, названные автором "Былое и думы". Вечный изгнанник и политический эмигрант, Герцен писал свои воспоминания, уже узнав, что такое тоска по родине, утрата родителей и сыновей, измена любимой женщины и ее смерть. Эта книга должна была стать памятником любимой. Своим сочинением он словно установил особую планку для всех последующих русских мемуаристов. Рассказывая на этих страницах о времени и о себе, он оказался равным самому Толстому. Его мнения, его оценки, его человеческое и литературное обаяние настолько мощно, что читатели и в наши дни видят Россию той эпохи его глазами. В настоящем издании публикуются избранные места из "Былого и дум".
Russkij filosof, pisatel, publitsist Aleksandr Ivanovich Gertsen (1812-1870) prinadlezhal k pokoleniju, kotoroe s legkoj ruki Turgeneva nazovut v seredine XIX veka "lishnimi ljudmi". On rodilsja slishkom pozdno, chtoby 14 dekabrja 1825 goda vyjti na Senatskuju ploschad, a okazavshis v bushevavshej v predchuvstvii revoljutsij Evrope, oschuschal sebja chuzhim. Ego publitsistika i khudozhestvennye proizvedenija, sredi kotorykh osobenno izvestny povesti "Kto vinovat?", "Soroka-vorovka", esse "S togo berega", "Pisma iz Frantsii i Italii", otlichajutsja neobyknovennoj glubinoj mysli i vyrazitelnostju jazyka. No glavnoj knigoj ego zhizni stali memuary, nazvannye avtorom "Byloe i dumy". Vechnyj izgnannik i politicheskij emigrant, Gertsen pisal svoi vospominanija, uzhe uznav, chto takoe toska po rodine, utrata roditelej i synovej, izmena ljubimoj zhenschiny i ee smert. Eta kniga dolzhna byla stat pamjatnikom ljubimoj. Svoim sochineniem on slovno ustanovil osobuju planku dlja vsekh posledujuschikh russkikh memuaristov. Rasskazyvaja na etikh stranitsakh o vremeni i o sebe, on okazalsja ravnym samomu Tolstomu. Ego mnenija, ego otsenki, ego chelovecheskoe i literaturnoe obajanie nastolko moschno, chto chitateli i v nashi dni vidjat Rossiju toj epokhi ego glazami. V nastojaschem izdanii publikujutsja izbrannye mesta iz "Bylogo i dum".
