Во французских сочинениях второй половины XVII - начала XVIII века королевский двор часто характеризуется как некая "страна" или "край". Пик популярности этой географической метафоры, по-видимому, совпадает с началом личного правления Людовика XIV и строительством Версаля, когда двор окончательно покинул Париж. Но появилась она несколько раньше, во времена Фронды, на фоне противостояния королевской власти и парламента, и мятежа аристократии. Однако исторические обстоятельства лишь частично объясняют ее возникновение. В книге прослеживаются лингвистические, литературные и культурные истоки метафоры, связанные с риторическими навыками образованного сословия XVI-XVII столетия, а именно со свойственной ему привычкой оперировать готовыми языковыми формулами. Эта эстетика "общих мест" представляет собой и специфический тип социабельности, и в конечном счете политическую модель сопротивления "веку Людовика XIV".
Vo frantsuzskikh sochinenijakh vtoroj poloviny XVII - nachala XVIII veka korolevskij dvor chasto kharakterizuetsja kak nekaja "strana" ili "kraj". Pik populjarnosti etoj geograficheskoj metafory, po-vidimomu, sovpadaet s nachalom lichnogo pravlenija Ljudovika XIV i stroitelstvom Versalja, kogda dvor okonchatelno pokinul Parizh. No pojavilas ona neskolko ranshe, vo vremena Frondy, na fone protivostojanija korolevskoj vlasti i parlamenta, i mjatezha aristokratii. Odnako istoricheskie obstojatelstva lish chastichno objasnjajut ee vozniknovenie. V knige proslezhivajutsja lingvisticheskie, literaturnye i kulturnye istoki metafory, svjazannye s ritoricheskimi navykami obrazovannogo soslovija XVI-XVII stoletija, a imenno so svojstvennoj emu privychkoj operirovat gotovymi jazykovymi formulami. Eta estetika "obschikh mest" predstavljaet soboj i spetsificheskij tip sotsiabelnosti, i v konechnom schete politicheskuju model soprotivlenija "veku Ljudovika XIV".
