Эта книга посвящена пограничным зонам, в которых на короткое время пересекаются искусство и революция. Даже когда их союз терпит неудачу, он оставляет за собой заметные следы. Эти следы, отпечатки пересечений искусства с революцией, разбираются в книге Раунига на примере самых разных эстетических практик: от Курбе до русского футуризма и конструктивизма, от венских акционистов и Ситуационистского Интернационала до ФольксТеатрКаравана в Генуе. Активистские практики зачастую не входят в стандартные нарративы и архивы политической истории или теории искусства. А если они и допускаются туда, то без их радикальной составляющей. Чтобы преодолеть эти механизмы исключения и перекодировки, нужны новая теория активистских художественных практик и новый набор понятий, которые бы соединяли разделявшиеся ранее контексты. Геральд Рауниг написал альтернативную историю "долгого двадцатого века", которая противостоит плоским представлениям о линейном прогрессе, принятым в объективистской...
Eta kniga posvjaschena pogranichnym zonam, v kotorykh na korotkoe vremja peresekajutsja iskusstvo i revoljutsija. Dazhe kogda ikh sojuz terpit neudachu, on ostavljaet za soboj zametnye sledy. Eti sledy, otpechatki peresechenij iskusstva s revoljutsiej, razbirajutsja v knige Rauniga na primere samykh raznykh esteticheskikh praktik: ot Kurbe do russkogo futurizma i konstruktivizma, ot venskikh aktsionistov i Situatsionistskogo Internatsionala do FolksTeatrKaravana v Genue. Aktivistskie praktiki zachastuju ne vkhodjat v standartnye narrativy i arkhivy politicheskoj istorii ili teorii iskusstva. A esli oni i dopuskajutsja tuda, to bez ikh radikalnoj sostavljajuschej. Chtoby preodolet eti mekhanizmy iskljuchenija i perekodirovki, nuzhny novaja teorija aktivistskikh khudozhestvennykh praktik i novyj nabor ponjatij, kotorye by soedinjali razdeljavshiesja ranee konteksty. Gerald Raunig napisal alternativnuju istoriju "dolgogo dvadtsatogo veka", kotoraja protivostoit ploskim predstavlenijam o linejnom progresse, prinjatym v obektivistskoj...
