В природе трагического безумия Антонины лежит ничто иное, как мистическая вера в несчастную любовь, основанную на обожествлении. Ее ярость и преданность такой силы и несгибаемости, которую мы находим в самых ярких характерах русской литературы: Татьяны из "Евгения Онегина", Ольги из "Обломова" и Грушеньки из "Братьев Карамазовых". Этот русский мир совсем не похож на буржуазный европейский мир. На первый взгляд, он гораздо более жестокий, но в глубине - более гуманный. Ив Брока
V prirode tragicheskogo bezumija Antoniny lezhit nichto inoe, kak misticheskaja vera v neschastnuju ljubov, osnovannuju na obozhestvlenii. Ee jarost i predannost takoj sily i nesgibaemosti, kotoruju my nakhodim v samykh jarkikh kharakterakh russkoj literatury: Tatjany iz "Evgenija Onegina", Olgi iz "Oblomova" i Grushenki iz "Bratev Karamazovykh". Etot russkij mir sovsem ne pokhozh na burzhuaznyj evropejskij mir. Na pervyj vzgljad, on gorazdo bolee zhestokij, no v glubine - bolee gumannyj. Iv Broka
