Это роман о человеке, сидящем в тель-авивском съемном чулане и пишущем роман ни о чем. При этом герой понимает, постепенно прозревая, что не мы сами прозу с виршами пишем руками мозолистыми, а внутри нас, в мозгу сидит Мозговой (как вот в доме - домовой) - а мы лишь подчиняемся его диктовке. И весь извилистный путь Еноха-Евгения - крестно-выкрестный, кремнисто-ухабистый, от затхлого чулана до лучезарного Райского сада - на самом деле, скорее всего, проложен у него в голове, как ему кажется, возможно.
Eto roman o cheloveke, sidjaschem v tel-avivskom semnom chulane i pishuschem roman ni o chem. Pri etom geroj ponimaet, postepenno prozrevaja, chto ne my sami prozu s virshami pishem rukami mozolistymi, a vnutri nas, v mozgu sidit Mozgovoj (kak vot v dome - domovoj) - a my lish podchinjaemsja ego diktovke. I ves izvilistnyj put Enokha-Evgenija - krestno-vykrestnyj, kremnisto-ukhabistyj, ot zatkhlogo chulana do luchezarnogo Rajskogo sada - na samom dele, skoree vsego, prolozhen u nego v golove, kak emu kazhetsja, vozmozhno.
