Это книга, которая Марком Твеном была написана, но осталась неизданной. Из бесконечного многообразия его текстов мы отобрали те мысли, абзацы, периоды, анекдоты, занимательные истории — были и небылицы, которые являют нам Марка Твена не в новой, а в истинной его ипостаси: морального философа, грустного шутника "с осенью в сердце". Это собрание не столько острот, сколько приговоров — проницательных и безжалостных, но "с правом на помилование". Их Марк Твен выносит роду человеческому, к которому имел горькое удовольствие принадлежать.И при этом великий остроумец Марк Твен не был скептиком, хоть и видел людей насквозь. Скептик не верит в будущее — Марк Твен работал на него. В полном соответствии с афоризмом "будущее уже наступило; просто оно еще неравномерно распределено", под которым он и сам подписался бы, Твен пользовался всеми новинками прогресса. Одним из первых он отбросил перо и сел за пишущую машинку. В результате уже ни один издатель не мог сократить его текст, ссылаясь на то, что почерк автора неразборчив. В свободное время он любил писать в газеты опровержения о своей смерти, что-то вроде "Слухи о моей смерти сильно преувеличены". В конце концов он достал всех редакторов, и они стали к этому сообщению добавлять: "К сожалению". На что поклонники автора во всем мире и сегодня были бы рады ответить: "К счастью!" Тем более что сам Твен писал: "Я приближаюсь к порогу старости; в 1977 году мне стукнет сто сорок два. Довольно порхать по белу свету". И пусть до 1977-го Твен немного не дотянул,— но он жив и в 2020-м! How are you, Mr. Twain?
Eto kniga, kotoraja Markom Tvenom byla napisana, no ostalas neizdannoj. Iz beskonechnogo mnogoobrazija ego tekstov my otobrali te mysli, abzatsy, periody, anekdoty, zanimatelnye istorii — byli i nebylitsy, kotorye javljajut nam Marka Tvena ne v novoj, a v istinnoj ego ipostasi: moralnogo filosofa, grustnogo shutnika "s osenju v serdtse". Eto sobranie ne stolko ostrot, skolko prigovorov — pronitsatelnykh i bezzhalostnykh, no "s pravom na pomilovanie". Ikh Mark Tven vynosit rodu chelovecheskomu, k kotoromu imel gorkoe udovolstvie prinadlezhat.I pri etom velikij ostroumets Mark Tven ne byl skeptikom, khot i videl ljudej naskvoz. Skeptik ne verit v buduschee — Mark Tven rabotal na nego. V polnom sootvetstvii s aforizmom "buduschee uzhe nastupilo; prosto ono esche neravnomerno raspredeleno", pod kotorym on i sam podpisalsja by, Tven polzovalsja vsemi novinkami progressa. Odnim iz pervykh on otbrosil pero i sel za pishuschuju mashinku. V rezultate uzhe ni odin izdatel ne mog sokratit ego tekst, ssylajas na to, chto pocherk avtora nerazborchiv. V svobodnoe vremja on ljubil pisat v gazety oproverzhenija o svoej smerti, chto-to vrode "Slukhi o moej smerti silno preuvelicheny". V kontse kontsov on dostal vsekh redaktorov, i oni stali k etomu soobscheniju dobavljat: "K sozhaleniju". Na chto poklonniki avtora vo vsem mire i segodnja byli by rady otvetit: "K schastju!" Tem bolee chto sam Tven pisal: "Ja priblizhajus k porogu starosti; v 1977 godu mne stuknet sto sorok dva. Dovolno porkhat po belu svetu". I pust do 1977-go Tven nemnogo ne dotjanul,— no on zhiv i v 2020-m! How are you, Mr. Twain?
