Из множества "новых людей", которых породило поле антропологических экспериментов современности, выжил только экономический человек... Этого достаточно, чтобы превратить этот тип, его происхождение и обстоятельства его формирования и развития в предмет исторического анализа. В исследовании Йозефа Фогля рассматриваются разнообразные взаимосвязи между экономикой, политической теорией, антропологией, с одной стороны, и литературой и эстетикой - с другой, в нем проводится линия от барокко до Просвещения и романтизма и далее вплоть до первых десятилетий XIX века. Речь идет о поэтологии знания, обращающейся как к дискурсивным стратегиям экономической науки, так и к экономическому наполнению литературных форм, к взаимосвязи экономического текста и текстуальной экономики. Вместе они создают ту сцену, на которой отныне царит "homo oeconomicus": как экземпляр, вознамерившийся стать не чем иным, как человеком вообще.
Iz mnozhestva "novykh ljudej", kotorykh porodilo pole antropologicheskikh eksperimentov sovremennosti, vyzhil tolko ekonomicheskij chelovek... Etogo dostatochno, chtoby prevratit etot tip, ego proiskhozhdenie i obstojatelstva ego formirovanija i razvitija v predmet istoricheskogo analiza. V issledovanii Jozefa Foglja rassmatrivajutsja raznoobraznye vzaimosvjazi mezhdu ekonomikoj, politicheskoj teoriej, antropologiej, s odnoj storony, i literaturoj i estetikoj - s drugoj, v nem provoditsja linija ot barokko do Prosveschenija i romantizma i dalee vplot do pervykh desjatiletij XIX veka. Rech idet o poetologii znanija, obraschajuschejsja kak k diskursivnym strategijam ekonomicheskoj nauki, tak i k ekonomicheskomu napolneniju literaturnykh form, k vzaimosvjazi ekonomicheskogo teksta i tekstualnoj ekonomiki. Vmeste oni sozdajut tu stsenu, na kotoroj otnyne tsarit "homo oeconomicus": kak ekzempljar, voznamerivshijsja stat ne chem inym, kak chelovekom voobsche.
