Во вселенной Владислава Крапивина чудо и фантастика действуют на равных правах. Космические суперкрейсеры дальней разведки соседствуют здесь с мальчишками, летающими над миром, как ветерки, ведьмы уживаются с роботами, а школьники выбирают себе в друзья очень умного мальчика-роботенка. Сама вселенная у Крапивина не просто необозримое пространство со звездными галактиками-морями и планетами-островами в них - это необъятный кристалл, число граней которого бесконечно и на каждой грани свой мир, похожий на соседний и непохожий. На одной грани это Земля, на которой живем мы с вами. На соседней грани - планета, практически от нашей неотличимая, только все здесь вывернуто наизнанку. Потому что те, кто велит, - твари непонятной природы, не имеющие даже собственной оболочки, а вселяющиеся в манекены и статуи, - подчинили ее себе ради некой безумной цели. "Когда люди становятся равнодушными, ленивыми или слишком сытыми, когда им наплевать на свою планету, появляются те, кто велит. И кое-кто из людей не против: так спокойнее и проще..." - говорит в романе "Голубятня на желтой поляне" один из героев. И похоже, эта простая истина еще долго не потеряет смысла ни в мире-близнеце из романа, ни в нашем мире. Цикл о Великом Кристалле в творчестве Владислава Крапивина занимает особое место. Произведения, вошедшие в цикл, написанные в разное время, но связанные единой мыслью, - это не просто проза, это философия подвига. Это философия жизни, такой, какой она обязана быть. Фантастической, и никак иначе.
Vo vselennoj Vladislava Krapivina chudo i fantastika dejstvujut na ravnykh pravakh. Kosmicheskie superkrejsery dalnej razvedki sosedstvujut zdes s malchishkami, letajuschimi nad mirom, kak veterki, vedmy uzhivajutsja s robotami, a shkolniki vybirajut sebe v druzja ochen umnogo malchika-robotenka. Sama vselennaja u Krapivina ne prosto neobozrimoe prostranstvo so zvezdnymi galaktikami-morjami i planetami-ostrovami v nikh - eto neobjatnyj kristall, chislo granej kotorogo beskonechno i na kazhdoj grani svoj mir, pokhozhij na sosednij i nepokhozhij. Na odnoj grani eto Zemlja, na kotoroj zhivem my s vami. Na sosednej grani - planeta, prakticheski ot nashej neotlichimaja, tolko vse zdes vyvernuto naiznanku. Potomu chto te, kto velit, - tvari neponjatnoj prirody, ne imejuschie dazhe sobstvennoj obolochki, a vseljajuschiesja v manekeny i statui, - podchinili ee sebe radi nekoj bezumnoj tseli. "Kogda ljudi stanovjatsja ravnodushnymi, lenivymi ili slishkom sytymi, kogda im naplevat na svoju planetu, pojavljajutsja te, kto velit. I koe-kto iz ljudej ne protiv: tak spokojnee i prosche..." - govorit v romane "Golubjatnja na zheltoj poljane" odin iz geroev. I pokhozhe, eta prostaja istina esche dolgo ne poterjaet smysla ni v mire-bliznetse iz romana, ni v nashem mire. Tsikl o Velikom Kristalle v tvorchestve Vladislava Krapivina zanimaet osoboe mesto. Proizvedenija, voshedshie v tsikl, napisannye v raznoe vremja, no svjazannye edinoj myslju, - eto ne prosto proza, eto filosofija podviga. Eto filosofija zhizni, takoj, kakoj ona objazana byt. Fantasticheskoj, i nikak inache.
