Могут ли соседствовать под одной обложкой проникновенные, хватающие за самое сердце и навечно врезающиеся в память рассказы о войне и пробирающие до мурашек мистические истории? Блокада Ленинграда, детские интернаты, эвакуация, партизанское движение... Отчаяние, тоска, холод, казалось бы, бесконечной ленинградской зимы, первая любовь, которая должна была бы длиться вечно, но закончилась трагически... И тут же рядом смутные видения, насылаемые старым кулоном, жажда мести, разрывающая душу на части, и волшебное возвращение в мир сказочной юности, когда все было впереди, все было возможно, а любимая бабушка была еще такая молодая... Все это мешается в ярком калейдоскопе историй, прокрутив который в голове вдруг всплывает вопрос: "Мама, а кто такая "Довойна"?".
Mogut li sosedstvovat pod odnoj oblozhkoj proniknovennye, khvatajuschie za samoe serdtse i navechno vrezajuschiesja v pamjat rasskazy o vojne i probirajuschie do murashek misticheskie istorii? Blokada Leningrada, detskie internaty, evakuatsija, partizanskoe dvizhenie... Otchajanie, toska, kholod, kazalos by, beskonechnoj leningradskoj zimy, pervaja ljubov, kotoraja dolzhna byla by dlitsja vechno, no zakonchilas tragicheski... I tut zhe rjadom smutnye videnija, nasylaemye starym kulonom, zhazhda mesti, razryvajuschaja dushu na chasti, i volshebnoe vozvraschenie v mir skazochnoj junosti, kogda vse bylo vperedi, vse bylo vozmozhno, a ljubimaja babushka byla esche takaja molodaja... Vse eto meshaetsja v jarkom kalejdoskope istorij, prokrutiv kotoryj v golove vdrug vsplyvaet vopros: "Mama, a kto takaja "Dovojna"?".
