Победная весна 1945 года. Красная Армия рвется к Берлину - "добить фашистскую гадину в ее логове". Война подходит к концу, и у солдат впервые забрезжила надежда выжить. Но впереди еще последние бои - самые трудные и кровавые, которые разделят их на живых и мертвых...
"Бои в Берлине шли страшные. Под ногами валялись оторванные головы, было месиво. И чем ближе к центру, - тем опаснее для жизни. А жить хотелось! Вот еще один квартал, дом, атака - и все! Пахнет Победой! Но сделаешь неправильный шаг, и - "привет, Шишкин". Сколько ребят потеряли!.. Знамя было у каждого, но не каждому суждено было его водрузить..."
"В Берлине я командовал штурмовой группой. Пять танков, взвод автоматчиков и взвод саперов. Шли медленно вперед, прижимаясь к стенам домов, чтобы хоть один борт уберечь от "фауст-ников". Кто на середину улицы выезжал, того сразу поджигали. Дошли до большого перекрестка, а из-за углового дома - сплошной огонь. Убийственный. Пехота залегла, а танки под "фаусты" и зенитки я не имел права бездумно пускать. Взял автомат, вылез из танка и пошел на разведку, а потом, вместе с пехотой, полез немцев из здания выкуривать. Первый этаж отбили, а на втором этаже мне пулей прошило ногу насквозь. Кость не задело. Оттащили меня назад, занесли в какой-то дом, там перевязали. Кто-то из наших сказал, что это дом, в котором до войны жил фельдмаршал Паулюс. Два дня в санбате отдохнул "на больничном", а потом похромал обратно в роту, без всяких там сентенций, мол, не дай Бог погибнуть в логове врага, за мгновение до Победы. И не было у меня никакой жалости к себе или страха смерти..."
Pobednaja vesna 1945 goda. Krasnaja Armija rvetsja k Berlinu - "dobit fashistskuju gadinu v ee logove". Vojna podkhodit k kontsu, i u soldat vpervye zabrezzhila nadezhda vyzhit. No vperedi esche poslednie boi - samye trudnye i krovavye, kotorye razdeljat ikh na zhivykh i mertvykh...
"Boi v Berline shli strashnye. Pod nogami valjalis otorvannye golovy, bylo mesivo. I chem blizhe k tsentru, - tem opasnee dlja zhizni. A zhit khotelos! Vot esche odin kvartal, dom, ataka - i vse! Pakhnet Pobedoj! No sdelaesh nepravilnyj shag, i - "privet, Shishkin". Skolko rebjat poterjali!.. Znamja bylo u kazhdogo, no ne kazhdomu suzhdeno bylo ego vodruzit..."
"V Berline ja komandoval shturmovoj gruppoj. Pjat tankov, vzvod avtomatchikov i vzvod saperov. Shli medlenno vpered, prizhimajas k stenam domov, chtoby khot odin bort uberech ot "faust-nikov". Kto na seredinu ulitsy vyezzhal, togo srazu podzhigali. Doshli do bolshogo perekrestka, a iz-za uglovogo doma - sploshnoj ogon. Ubijstvennyj. Pekhota zalegla, a tanki pod "fausty" i zenitki ja ne imel prava bezdumno puskat. Vzjal avtomat, vylez iz tanka i poshel na razvedku, a potom, vmeste s pekhotoj, polez nemtsev iz zdanija vykurivat. Pervyj etazh otbili, a na vtorom etazhe mne pulej proshilo nogu naskvoz. Kost ne zadelo. Ottaschili menja nazad, zanesli v kakoj-to dom, tam perevjazali. Kto-to iz nashikh skazal, chto eto dom, v kotorom do vojny zhil feldmarshal Pauljus. Dva dnja v sanbate otdokhnul "na bolnichnom", a potom pokhromal obratno v rotu, bez vsjakikh tam sententsij, mol, ne daj Bog pogibnut v logove vraga, za mgnovenie do Pobedy. I ne bylo u menja nikakoj zhalosti k sebe ili strakha smerti..."
