Эта книга, несомненно, вызовет ярость "шолоховедов". Эта книга нарушает все запреты и не гласные табу, покушаясь на один из главных литературных мифов XX века. Ведь шолоховский "Тихий Дон" до сих пор воспринимается читателями чуть ли не как "энциклопедия казачьей жизни". А Сергей Корягин берется опровергнуть это расхожее мнение, убедительно доказывая, что достоверность прославленной эпопеи, мягко говоря, сомнительна, что "в романе все переставлено с ног на голову", а казачество представлено "в столь неприглядном виде, что современное представление о Шолохове как гордости донских казаков можно рассматривать как дурной анекдот".
Eta kniga, nesomnenno, vyzovet jarost "sholokhovedov". Eta kniga narushaet vse zaprety i ne glasnye tabu, pokushajas na odin iz glavnykh literaturnykh mifov XX veka. Ved sholokhovskij "Tikhij Don" do sikh por vosprinimaetsja chitateljami chut li ne kak "entsiklopedija kazachej zhizni". A Sergej Korjagin beretsja oprovergnut eto raskhozhee mnenie, ubeditelno dokazyvaja, chto dostovernost proslavlennoj epopei, mjagko govorja, somnitelna, chto "v romane vse perestavleno s nog na golovu", a kazachestvo predstavleno "v stol neprigljadnom vide, chto sovremennoe predstavlenie o Sholokhove kak gordosti donskikh kazakov mozhno rassmatrivat kak durnoj anekdot".
