Ни исповедальность, ни проповедничество не были присущи Гоголю в начале его творческого пути. Его последние годы жизни были наполнены работой над вторым томом "Мертвых душ", размышлениями религиозного свойства и исканием полноты творческого самовыражения. "Выбранные места из переписки с друзьями", вышедшие в свет в самом начале 1847 года, открывали читателям другого, незнакомого им Гоголя, и начиная с той поры буквально до настоящего времени духовный путь писателя, его личность предстают как загадка, требующая постижения. "Загадку" Гоголя, пожалуй, точнее других сформулировал И.С.Аксаков: "Много еще пройдет времени, пока уразумеется вполне все глубокое и строгое значение Гоголя, этого монаха-художника, христианина-сатирика, аскета и юмориста, этого мученика возвышенной мысли и неразрешимой задачи!".
Ni ispovedalnost, ni propovednichestvo ne byli prisuschi Gogolju v nachale ego tvorcheskogo puti. Ego poslednie gody zhizni byli napolneny rabotoj nad vtorym tomom "Mertvykh dush", razmyshlenijami religioznogo svojstva i iskaniem polnoty tvorcheskogo samovyrazhenija. "Vybrannye mesta iz perepiski s druzjami", vyshedshie v svet v samom nachale 1847 goda, otkryvali chitateljam drugogo, neznakomogo im Gogolja, i nachinaja s toj pory bukvalno do nastojaschego vremeni dukhovnyj put pisatelja, ego lichnost predstajut kak zagadka, trebujuschaja postizhenija. "Zagadku" Gogolja, pozhaluj, tochnee drugikh sformuliroval I.S.Aksakov: "Mnogo esche projdet vremeni, poka urazumeetsja vpolne vse glubokoe i strogoe znachenie Gogolja, etogo monakha-khudozhnika, khristianina-satirika, asketa i jumorista, etogo muchenika vozvyshennoj mysli i nerazreshimoj zadachi!".
