Опер всегда опер - что в наши дни, что в Российской Империи при Екатерине Великой. И как его ни называй - "следаком" МУРа или розыскником юстиц-коллегии, - его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.
Ведь и при "матушке-императрице", в "золотой век Екатерины", хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами Империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков. А в Санкт-Петербурге завелся кровавый маньяк, что охотится на женщин и наводит ужас на всю столицу.
"Жители боялись выходить на улицу даже днем. По городу ползли слухи один бредовее другого - о привидениях, демонах, нечисти из болот. Розыскники в нечистую силу не верили, сбившись с ног в поисках убийцы".
И по приказу Екатерины Великой ее лучшему оперу уже в который раз придется рисковать жизнью, добровольно став приманкой для маньяка:
"Розыскник почувствовал, как кожаная удавка захлестнула его шею. Вырываться в таких случаях бесполезно, так же как и пытаться руками ослабить петлю. Счет времени пошел на секунды. Он выхватил пистолет, взвел курок, наставил ствол в бок убийце и нажал спуск..."
Oper vsegda oper - chto v nashi dni, chto v Rossijskoj Imperii pri Ekaterine Velikoj. I kak ego ni nazyvaj - "sledakom" MURa ili rozysknikom justits-kollegii, - ego sluzhba iz veka v vek ostaetsja neizmennoj: raskryvat prestuplenija, lovit ugolovnikov, karat dushegubov.
Ved i pri "matushke-imperatritse", v "zolotoj vek Ekateriny", khvatalo grabitelej i ubijts. Za paradnymi fasadami Imperii tajatsja temnye podvorotni, giblye truschoby i banditskie pritony. Na vostoke polykhaet Pugachevskij bunt. V Moskve oruduet shajka falshivomonetchikov. A v Sankt-Peterburge zavelsja krovavyj manjak, chto okhotitsja na zhenschin i navodit uzhas na vsju stolitsu.
"Zhiteli bojalis vykhodit na ulitsu dazhe dnem. Po gorodu polzli slukhi odin bredovee drugogo - o prividenijakh, demonakh, nechisti iz bolot. Rozyskniki v nechistuju silu ne verili, sbivshis s nog v poiskakh ubijtsy".
I po prikazu Ekateriny Velikoj ee luchshemu operu uzhe v kotoryj raz pridetsja riskovat zhiznju, dobrovolno stav primankoj dlja manjaka:
"Rozysknik pochuvstvoval, kak kozhanaja udavka zakhlestnula ego sheju. Vyryvatsja v takikh sluchajakh bespolezno, tak zhe kak i pytatsja rukami oslabit petlju. Schet vremeni poshel na sekundy. On vykhvatil pistolet, vzvel kurok, nastavil stvol v bok ubijtse i nazhal spusk..."
