"Автор ставит замечательный диагноз сегодняшнему времени, в котором звучит и голос поддавшего с утра народа, и растерянность перед жизнью интеллигента, и осмысленность профессионала, и тоска по мировой культуре. Умная, человечная и нежная книга" (Людмила Улицкая). "Проблесковый маячок" - так это у них называется. Всполохи мерцающего сознания: про что была до сих пор твоя жизнь?" Этот вопрос задает себе не только герой новой книги Леонида Никитинского "Белая карета", но и сам автор, известный журналист, сотрудник "Новой газеты". В журналистике категорически запрещено что-нибудь выдумывать - правда и только правда, но в повести или рассказе автор создает целый мир, в котором (если у писателя хватит ума и таланта) та же правда может явиться еще яснее. У Никитинского всего хватило. Хирург Михиладзе, доктор Лиля и анестезиолог Голубь войдут в вашу жизнь, словно бригада неотложки в распахнутую настежь дверь, - войдут и помогут, если вам плохо, если мутит от окружающей действительности, если смысл существования едва брезжит.
"Avtor stavit zamechatelnyj diagnoz segodnjashnemu vremeni, v kotorom zvuchit i golos poddavshego s utra naroda, i rasterjannost pered zhiznju intelligenta, i osmyslennost professionala, i toska po mirovoj kulture. Umnaja, chelovechnaja i nezhnaja kniga" (Ljudmila Ulitskaja). "Probleskovyj majachok" - tak eto u nikh nazyvaetsja. Vspolokhi mertsajuschego soznanija: pro chto byla do sikh por tvoja zhizn?" Etot vopros zadaet sebe ne tolko geroj novoj knigi Leonida Nikitinskogo "Belaja kareta", no i sam avtor, izvestnyj zhurnalist, sotrudnik "Novoj gazety". V zhurnalistike kategoricheski zaprescheno chto-nibud vydumyvat - pravda i tolko pravda, no v povesti ili rasskaze avtor sozdaet tselyj mir, v kotorom (esli u pisatelja khvatit uma i talanta) ta zhe pravda mozhet javitsja esche jasnee. U Nikitinskogo vsego khvatilo. Khirurg Mikhiladze, doktor Lilja i anesteziolog Golub vojdut v vashu zhizn, slovno brigada neotlozhki v raspakhnutuju nastezh dver, - vojdut i pomogut, esli vam plokho, esli mutit ot okruzhajuschej dejstvitelnosti, esli smysl suschestvovanija edva brezzhit.
