От автора: «В 1945 году мы с женой обитали в комнатушке на чердаке, стены которой на два месяца зимы покрывались ледяной ''коркой. И вот тогда-то, в 45-м, какой-то солдат из армии союзников любезно передал мне письмо из Америки, ответ старой приятельницы. Письмо состояло из одной строки такого содержания: «Я презираю всех немцев». Спустя годы я показал это письмо моему старому издателю Вальтеру Канерту и спросил его, стоит ли отплатить за этот удар под дых той же монетой. Он серьезно взглянул на меня и сказал: «Нет. Американцы в глубине души народ добрый. Когда мы голодали, они присылали нам гуманитарную помощь. Никогда не забывай об этом!» Однажды в Риме я спросил знакомую анархистку, почему она каждый вечер терзает свой слух американской музыкой и носит майку с рекламой жвачки «Ригли». Она ответила: «Американизм - от лукавого, но американцы - хороший народ». Сразу после войны (собственно, с этого эпизода и надо бы начать) я оказался в Южной Германии - без прописки и инкогнито. В один прекрасный день получаю я письмо из американской контрразведки, адресованное на мое полное имя, а в нем - приказ через два дня явиться в означенную инстанцию. Письмо подписано каким-то лейтенантом. Заметьте, никакого «черного воронка» за мной не прислали. Мне предоставили два дня сроку, чтобы я успел исчезнуть, я тотчас понял. И до сих пор ломаю голову, почему этот лейтенант так поступил. Я нахожу только одно объяснение: лейтенант был добрым человеком. Ну так что? Хорошие люди американцы? Мне, как говорится, виднее. Приятно верить, что так оно и есть. И исходить из априорной веры в добро, начиная историю этого хорошего народа.
Ot avtora: «V 1945 godu my s zhenoj obitali v komnatushke na cherdake, steny kotoroj na dva mesjatsa zimy pokryvalis ledjanoj ''korkoj. I vot togda-to, v 45-m, kakoj-to soldat iz armii sojuznikov ljubezno peredal mne pismo iz Ameriki, otvet staroj prijatelnitsy. Pismo sostojalo iz odnoj stroki takogo soderzhanija: «Ja preziraju vsekh nemtsev». Spustja gody ja pokazal eto pismo moemu staromu izdatelju Valteru Kanertu i sprosil ego, stoit li otplatit za etot udar pod dykh toj zhe monetoj. On serezno vzgljanul na menja i skazal: «Net. Amerikantsy v glubine dushi narod dobryj. Kogda my golodali, oni prisylali nam gumanitarnuju pomosch. Nikogda ne zabyvaj ob etom!» Odnazhdy v Rime ja sprosil znakomuju anarkhistku, pochemu ona kazhdyj vecher terzaet svoj slukh amerikanskoj muzykoj i nosit majku s reklamoj zhvachki «Rigli». Ona otvetila: «Amerikanizm - ot lukavogo, no amerikantsy - khoroshij narod». Srazu posle vojny (sobstvenno, s etogo epizoda i nado by nachat) ja okazalsja v Juzhnoj Germanii - bez propiski i inkognito. V odin prekrasnyj den poluchaju ja pismo iz amerikanskoj kontrrazvedki, adresovannoe na moe polnoe imja, a v nem - prikaz cherez dva dnja javitsja v oznachennuju instantsiju. Pismo podpisano kakim-to lejtenantom. Zamette, nikakogo «chernogo voronka» za mnoj ne prislali. Mne predostavili dva dnja sroku, chtoby ja uspel ischeznut, ja totchas ponjal. I do sikh por lomaju golovu, pochemu etot lejtenant tak postupil. Ja nakhozhu tolko odno objasnenie: lejtenant byl dobrym chelovekom. Nu tak chto? Khoroshie ljudi amerikantsy? Mne, kak govoritsja, vidnee. Prijatno verit, chto tak ono i est. I iskhodit iz apriornoj very v dobro, nachinaja istoriju etogo khoroshego naroda.
