К 70-летию Сталинградской битвы! Дань памяти тех, кто выполнил сталинский приказ "Ни шагу назад!", выстояв под сокрушительными вражескими ударами, кто сдержал клятву "За Волгой для нас земли нет!" и совершил невозможное, сломав хребет "непобедимому Вермахту", кто выжил "в окопах Сталинграда", чтобы рассказать о решающем сражении Великой Отечественной. Их живые голоса, их "окопную правду" вы услышите в этой книге:
"Человек в Сталинграде жил три дня максимум. Я не успевал даже познакомиться с новыми экипажами, как они гибли... Хотя в танкисты призывали людей отборных, как тогда говорили, "проверенных на чистом спирте", порой даже мы испытывали страх. Огонь был таким смертельным, что, когда нас подожгли, экипаж боялся выскочить из горящей "тридцатьчетверки". Механика-водителя убили сразу, когда он выбирался через свой люк. Пришлось в дыму силой и матом выпихивать из танка ребят. Первый проскочил удачно, второй ранен в руку. Я покидал машину последним. Отполз метров на десять, и тут танк взорвался... Раненые не покидали своих товарищей. И мы, и немцы осатанели до такой степени, что, казалось, с обеих сторон воюют смертники, мечтающие побыстрей отправиться на тот свет... Помню, нашему комиссару батальона, моему тезке и земляку, оторвало ногу, и ночью его должны были переправить через Волгу. Комиссар лежал с бледным, обескровленным лицом, по которому текли слезы. Мы пришли на берег проститься с комиссаром. Он сказал: "Не от боли плачу, ребята, а от обиды, что не могу дальше фашистских гадов убивать! Прошу вас, добейте немцев!".
K 70-letiju Stalingradskoj bitvy! Dan pamjati tekh, kto vypolnil stalinskij prikaz "Ni shagu nazad!", vystojav pod sokrushitelnymi vrazheskimi udarami, kto sderzhal kljatvu "Za Volgoj dlja nas zemli net!" i sovershil nevozmozhnoe, slomav khrebet "nepobedimomu Vermakhtu", kto vyzhil "v okopakh Stalingrada", chtoby rasskazat o reshajuschem srazhenii Velikoj Otechestvennoj. Ikh zhivye golosa, ikh "okopnuju pravdu" vy uslyshite v etoj knige:
"Chelovek v Stalingrade zhil tri dnja maksimum. Ja ne uspeval dazhe poznakomitsja s novymi ekipazhami, kak oni gibli... Khotja v tankisty prizyvali ljudej otbornykh, kak togda govorili, "proverennykh na chistom spirte", poroj dazhe my ispytyvali strakh. Ogon byl takim smertelnym, chto, kogda nas podozhgli, ekipazh bojalsja vyskochit iz gorjaschej "tridtsatchetverki". Mekhanika-voditelja ubili srazu, kogda on vybiralsja cherez svoj ljuk. Prishlos v dymu siloj i matom vypikhivat iz tanka rebjat. Pervyj proskochil udachno, vtoroj ranen v ruku. Ja pokidal mashinu poslednim. Otpolz metrov na desjat, i tut tank vzorvalsja... Ranenye ne pokidali svoikh tovarischej. I my, i nemtsy osataneli do takoj stepeni, chto, kazalos, s obeikh storon vojujut smertniki, mechtajuschie pobystrej otpravitsja na tot svet... Pomnju, nashemu komissaru batalona, moemu tezke i zemljaku, otorvalo nogu, i nochju ego dolzhny byli perepravit cherez Volgu. Komissar lezhal s blednym, obeskrovlennym litsom, po kotoromu tekli slezy. My prishli na bereg prostitsja s komissarom. On skazal: "Ne ot boli plachu, rebjata, a ot obidy, chto ne mogu dalshe fashistskikh gadov ubivat! Proshu vas, dobejte nemtsev!".
