Воспоминания Тамары Петкевич, наряду с произведениями Варлама Шаламова, Евфросинии Керсновской, Евгении Гинзбург и многих других, занимают прочное место в ряду произведений, которые запечатлели "единый человеческий слив помоев, добра, жестокости, зверств и беззащитности" и навсегда обозначили координаты "лагерной" темы на карте русской литературы ХХ века. Юной, хрупкой, нежной, потрясающе красивой женщине в полной мере довелось хлебнуть из чаши страданий, выпавших на долю безвинных жертв политических репрессий; она испытала и непосильный труд, и унижения, и голод, и холод, которые превращают заключённых в затравленное животное. Вместе с тем лагерные годы стали для автора не только наукой выживания в нечеловеческих условиях. Судьба Тамары Петкевич под стать захватывающему роману, в котором соединились любовь, предательство, ревность, разлука, дружба, встречи с удивительными людьми, радость материнства и боль утраты - всё то, что определяет волнующую полноту человеческой жизни вопреки уродству страшных законов лагеря и своеволию его богов и божков.
Vospominanija Tamary Petkevich, narjadu s proizvedenijami Varlama Shalamova, Evfrosinii Kersnovskoj, Evgenii Ginzburg i mnogikh drugikh, zanimajut prochnoe mesto v rjadu proizvedenij, kotorye zapechatleli "edinyj chelovecheskij sliv pomoev, dobra, zhestokosti, zverstv i bezzaschitnosti" i navsegda oboznachili koordinaty "lagernoj" temy na karte russkoj literatury KHKh veka. Junoj, khrupkoj, nezhnoj, potrjasajusche krasivoj zhenschine v polnoj mere dovelos khlebnut iz chashi stradanij, vypavshikh na dolju bezvinnykh zhertv politicheskikh repressij; ona ispytala i neposilnyj trud, i unizhenija, i golod, i kholod, kotorye prevraschajut zakljuchjonnykh v zatravlennoe zhivotnoe. Vmeste s tem lagernye gody stali dlja avtora ne tolko naukoj vyzhivanija v nechelovecheskikh uslovijakh. Sudba Tamary Petkevich pod stat zakhvatyvajuschemu romanu, v kotorom soedinilis ljubov, predatelstvo, revnost, razluka, druzhba, vstrechi s udivitelnymi ljudmi, radost materinstva i bol utraty - vsjo to, chto opredeljaet volnujuschuju polnotu chelovecheskoj zhizni vopreki urodstvu strashnykh zakonov lagerja i svoevoliju ego bogov i bozhkov.
